преступления неясен. И я ведь уже говорил тебе, что часть бумаг, относящихся к этому делу, непостижимым образом пропала из судебных архивов.

— Сам понимаешь, какой из этого следует вывод, — тут же добавил секретарь Лян. — Это значит, что нити от убийства судьи тянутся к столице. Одним Небесам ведомо, что за осиное гнездо ты намерен разворошить и в какие интриги высокопоставленных особ влезаешь! Ты с отличием сдал все экзамены; здесь, в столице, перед тобой открывались выдающиеся перспективы. А ты предпочел похоронить себя в такой глухомани, как Пэнлай.

— Советую тебе, Ди, пересмотреть свое решение, — настойчиво проговорил молодой чиновник Хоу. — Еще есть время; ты запросто можешь сослаться на внезапное недомогание и попросить десятидневную отсрочку до выздоровления. А тем временем в Пэнлай назначат кого-то еще. Прислушайся, Ди, это слова друга!

Судья Ди заметил, с какой мольбой смотрит на него Хоу. Это тронуло его до глубины души. Он знал секретаря всего год, но был самого высокого мнения о его блестящем уме и выдающихся способностях. Ди осушил чашу и встал.

— Я расцениваю вашу заботу как еще один залог нашей крепкой дружбы! — произнес он с растроганной улыбкой. — Оба вы совершенно правы, для карьеры вышло бы лучше, останься я в столице. Но я чувствую, что просто обязан расследовать это дело. Экзамены, которые только что упомянул Лян, кажутся мне пустой формальностью, они для меня недорого стоят. Как и годы, проведенные за бумагами в имперских архивах. Теперь я желаю доказать себе, что действительно способен послужить нашему прославленному императору и нашему великому народу. Должность судьи Пэнлая — вот истинное начало моей карьеры.

— Или ее конец, — чуть слышно пробормотал Хоу, вставая и подходя к окну.

Могильщики покинули свое укрытие под сосной и вернулись к работе. Он побледнел и тут же отвел взор. Потом повернулся и произнес внезапно осипшим голосом:

— Дождь перестал.

— Значит, мне пора! — воскликнул судья Ди.

Трое друзей вместе спустились по узкой винтовой лестнице.

Во дворе ожидал седобородый слуга судьи с двумя лошадьми. Подавальщик из харчевни наполнил прощальные чаши. Трое друзей опустошили их залпом, затем настал черед сбивчивых пожеланий и наставлений. Судья вскочил в седло, старик взобрался на вторую лошадь. Судья Ди махнул хлыстом на прощание, и оба всадника пустились вскачь по тропинке, спускающейся к тракту.

Секретарь Лян и его друг Хоу проводили их взглядом, а потом Хоу обеспокоенно произнес:

— Я решил не тревожить Ди, но сегодня утром человек из Пэнлая донес до меня странные слухи. Говорят, что в здании суда видели призрак убитого судьи.

Два дня спустя, ближе к полудню судья Ди и его слуга добрались до границы провинции Шаньдун. На заставе они перекусили, сменили лошадей и поехали на восток, по тракту, ведущему в Пэнлай. Дорога шла холмами, густо заросшими лесом.

На судье было простое дорожное платье. Официальное одеяние и немногочисленные личные вещи он вез в двух вместительных переметных сумах. Он мог позволить себе путешествовать налегке, поскольку решил, что обе его жены и дети прибудут, когда он обоснуется в Пэнлае. Семья со слугами и оставшимися пожитками поедут в крытых повозках. Его помощник и слуга Хун Лян вез самое ценное: прославленный меч «Дракон дождя» — фамильную реликвию рода Ди, и древний канон по юриспруденции и сыску, поля которого покойный отец Ди, член Императорского совета, обильно испещрил аккуратными заметками.

Хун Лян служил семейству Ди еще в Тайюане. Он присматривал за судьей, когда тот еще был ребенком. Позже, когда судья перебрался в столицу и завел там собственное хозяйство, преданный старый слуга последовал за ним. Он оказался просто незаменим в домашних делах, в то же время исполняя обязанности личного секретаря Ди. А теперь он настоял на том, чтобы сопровождать своего хозяина в Пэнлай.

Пустив лошадь легким аллюром, судья повернулся в седле и сказал:

— Если погода не испортится, Хун, мы к ночи доберемся до гарнизона в Циньчжоу.

Оттуда тронемся с утра пораньше и засветло будем в Пэнлае.

Хун кивнул.

— В Циньчжоу надо попросить командующего послать гонца, чтобы предупредил судейских в Пэнлае о нашем прибытии, так чтобы...

— Ничего подобного мы делать не будем, Хун! — тотчас прервал его судья. — Старший писец, который после убийства судьи временно замещает должность, знает о моем назначении, и этого вполне достаточно. Предпочитаю явиться неожиданно. В том числе и поэтому я отказался от воинского сопровождения, которое мне предложил командующий заставой.

Поскольку Хун ничего на это не ответил, его хозяин продолжил:

— Я внимательно изучил дело об убийстве судьи, но, как тебе известно, оттуда исчезло самое важное, а именно, бумаги, обнаруженные в кабинете покойного. Дознаватель доставил их в столицу, но они были украдены.

— Почему дознаватель провел в Пэнлае только три дня? — озабоченно поинтересовался Хун. — В конце концов, убийство императорского наместника — дело нешуточное; ему надлежало больше времени уделить расследованию и уж во всяком случае не возвращаться без версии, как и почему было совершено убийство.

Судья Ди энергично закивал.

— И это лишь одно из множества загадочных обстоятельств этого дела! Дознаватель доложил лишь о том, что судью Вана обнаружили отравленным в его кабинете и в яде распознали толченый корень змеиного дерева, а выяснить, как именно была применена отрава, кто преступник и каковы мотивы, так и не удалось. Вот и все!

Помолчав, он продолжил:

— Как только были подписаны бумаги о моем назначении, я пошел в суд, чтобы расспросить дознавателя. Но там я обнаружил, что его уже отправили далеко на юг с новым поручением. Его помощник отдал мне незаконченное дело. Он сказал, что дознаватель свое расследование с ним не обсуждал, не оставил никаких заметок и не дал никаких устных рекомендаций.

Как видишь, Хун, нам придется все начинать с чистого листа.

Седобородый помощник не откликнулся, он не разделял воодушевления своего хозяина. Дальше они скакали молча. Уже некоторое время они не встречали других странников. Всадники пересекали безлюдные земли: по обе стороны дороги простирался высокий лес с густым подлеском.

Вдруг за поворотом дороги, с уходящей в заросли узкой тропинки выехали два всадника, облаченные в заплатанные куртки. Волосы их были стянуты на затылке грязными синими лоскутами. Один прицелился в путешественников из самострела, а другой подскочил к ним, размахивая саблей.

—