Рикошет профессора Михаэля

  Профессор Михаэль вышел из своей крохотной, заваленной хламом однокомнатной квартиры и направился в сторону моста. Ноты. Во всем есть ноты, это замечаешь особенно когда они сливаются. Бог направил свой взгляд на обыкновенную дорогу. Музыка. Семь. Семь нот, не больше и не меньше. Семь нот порождают всю известную человечеству музыку.

  Камилия достала платочек из маленького кармашка своей шубки и вытерла мокрое от пота лицо. Ей казалось, что все это уже когда-то происходило. Число. Магическое число, создающее прекрасную музыку частотных пертурбаций. Михаэль обернулся.

  Винсент посмотрел на часы. По его расчетам оставалось всего пару часов до развязки. Внезапно он обернулся - ему почудилось, что кто-то шепчет его имя. Шепот был очень настойчив, по-своему навязчив. "И голос твой. Твой голос это радость". Михаэль неприятно поежился. "Я мертв. Я убил мир".

  Бог улыбнулся. Все это уже происходило раньше. Со всех сторон бесконечные процессии скучных прохожих с радостными резиновыми лицами облепили профессора, подняв его на мгновение в воздух, весело размахивая бенгальскими огнями и обсыпая снежные тротуары разноцветным конфетти.

  Винсент свернул в угловую улицу и присел на тротуар. Камилия нырнула с главной улицы в переулок и наткнулась на компанию празднующих детей. Она мельком взглянула на часы одного из них. Час сорок пять. Осталось подождать совсем немного. Камилия взяла фейерверк, позабытый кем-то на улице и подожгла шнур. Хлопушка вспыхнула и на короткое мгновение наполнила грязную улицу целебным цветом.

  Дьявол ждал рядом с колокольней. По его расчетам через несколько минут все будет кончено.

  "Твой голос. Голос. Он как радость". "Нет". "Я убил. Убил". Все те идиоты, которые считают, что человек ничего не чувствует когда умирает, когда он почти уже мертв и только пелена гравитронов отделяет его от иррациональных земных антиреалий... он не только не становится мумией, полной безумной пустоты, совсем наоборот. Совсем, совсем наоборот.

  Бог бросил взгляд на огромные часы колокольни. Винсент залез под мост и внимательно посмотрел на свое отражение в темной воде холодной, неповоротливой реки. Пора.

  Михаэль дошел до моста и посмотрел на часы. Половина второго. Боже, как страшно. Он присел на крыльцо туманного дома и силой заставил себя ждать. По его расчетам Винсент должен появиться через каких пять минут. Он достал пачку сигарет и высунул помятую бумажку. Развернув ее, он обнажил острую иглу смертельного шприца.

  Дьявол медлил. Праздник рождества находился в самом разгаре, и его мантию опалили волной фейерверков. Камилия нащупала дамский пистолет в сумочке. Когда человек умирает. Человек, как гигантский маховик начинает вращаться с огромной скоростью, поглощая свои последние атомы кислорода. Он начинает разворачиваться, отдавая назад в мир весь смысл, всю историю своей жизни. Все выводы, все мысли человека развеиваются по миру, превращаясь в дух времени.

  "Голос. Твой голос". Словно счастье. Винсент порылся во внутреннем кармане пальто и достал ключи от дома. Верно, именно последние секунды жизни человек начинает по-настоящему жить.

  Дьявол с трудом нашел свое отражение в воде. Он знал - все это уже было. Жить надо только полной жизнью. Идеи, оформленные, выверенные им проникли за чрево создания, в мир доступный только иррациональным существам. Иногда идеи влетают в этот мир, вплетаясь в материю клеточных созданий, изменяя идейную структуру матерального мира. Камилия перекрестилась и решительно направилась к дому Винсента.

  Но люди не умирают зазря. Отнюдь. Михаэль поднял затекшие ноги и с беспокойством посмотрел на часы. Бог приподнял воротник плаща. Зимний ветер проникал в самую душу, заставляя Его поеживаться. По Его расчетам все должно закончиться в течение следующего часа. Винсент спешил попасть домой. Он явно опаздывал. "Твой голос. Голос счастья".

  Дьявол ухмыльнулся - прошло уже полчаса, Винсент явно запаздывает. Неужели передумал? Михаэль сунул руку в карман плаща и достал скомканный сэндвич. Засунув спасительную еду целиком в рот, он позволил себе испытать жалость. Погибший, умерший, заснувший навечно, убитый, отравленный, несчастный, одинокий. Бог вынул из кармана синий лист бумаги и провел пальцем по выпуклым буквам. "Винсент".

  Михаэль встал и направился к дому. Он ведь тоже оставляет свои идеи в мире, скорее сливая, как забродившее вино, свои жалкие додумки в банку таких же застоявшихся, никому не интересных идей. Просто потому, что он не обладает даром божьим, которым наделен Винсент. Михаэль испытал сильный прилив ревности. Есть же люди, способные получать идеи из абстрактной реальности мира идей. Они видят летающие молнии злых идей, они вдыхают их носом и пожирают их заживо своими огромными ртами, чтобы вернуть идеи в мир. Это зло, в очередной раз убеждал себя Михаэль.

  Винсент уже видел башенки своего дома, уже мог различить стрелки часов на колокольне. Они возвращают идеи в обыденный мир, идеи, которые были повинны в смерти их создателей. Бог выпрямился и постучал в дверь прислуги. Огромный китаец моментально отворил и почтительно отошел в сторону. Бог поклонился и прошел в глубь дома, последовав на крик, доносившийся из кабинета Винсента на втором этаже.

  Михаэль дрожал. Они имеют возможность повернуть время вспять, изрыгнуть идеи, граничащие на бритве зла и невежества, они охватывают сердца неподготовленных кровопийц, сжимают их умы, они давятся спокойной жизнью, они мучают себя и своих подопечных, они уже и не способны перейти в тот, следующий, загробный, мир. Это идеи убивают нас изнутри. Чужие идеи, специально оставленные королем смерти, как ловушки в лесу.

  Камилия тихо постучала. За хлипкой дверью послышались шаги старого слуги. Но люди не живут зазря. Отнюдь. Мы воплощаем идеи. Идеи, ад мирской. Единственное настоящее зло в этом мире, способное разрушить все живое силой мысли. Они врываются в наш укромный райский