остается для нас всегда таким, каким он предстает на страницах этой книги.

Богомолова Нина Николаевна, Богомолов Никита Александрович Москва, 2005 год

Предисловие к немецкому изданию

Перед читателем лежит поистине оригинальная книга. В ней речь идет не о привычных в наше время мемуарах или о чем-то вроде исторического исследования. Как искусный фотограф, автор вылавливает исторические события, радостные и горькие, делает мгновенные литературные фотографии всемирно известных и менее известных людей. Большинство эпизодов датированы. Лишь в отдельных случаях память отказывалась помочь в этом, что, однако, не наносит сколько-нибудь значимого вреда содержанию и живости повествования. В остроумной манере автор, как истинный свидетель событий того времени, показывает, что история делается не только выдающимися личностями, но и обычными людьми со всеми их сильными и слабыми сторонами. Оригинально не только повествование, но и сам его автор. Нестандартно уже то, что русский автор написал свой текст на немецком языке.

Александр Яковлевич Богомолов — русский, каким он и предстает в этой книге. Но чего только не пишут в книгах про русских! Для меня Саша, а я знал его много лет, — неординарный человек. Участник Великой Отечественной войны, сапер, обезвредивший бесчисленное количество смертоносных мин и снарядов, он был тяжело ранен и чудом выжил после шести операций. В последние годы у него была ампутирована нога, и он стал пенсионером в период особо тяжелых испытаний, выпавших на долю России. Получив во время войны тяжелое ранение правой руки, он был вынужден не только отказаться от обучения архитектуре, о чем мечтал в юности. Ранение помешало ему также продолжать играть на фортепиано. А у меня была возможность узнать его и как музыканта. Но Саша еще более многосторонний человек. Он мог бы стать и ювелиром, и искусным резчиком по дереву. Хорошо разбираясь в камнях, он умел делать из них дорогие украшения. И все эти долгие годы он делал это бескорыстно и бесплатно для друзей и знакомых. Это было его хобби, что могла бы подтвердить Марго Хонеккер, которой он как-то сам отремонтировал колье. Саша остался в памяти членов моей семьи как остроумный рассказчик, прекрасный экскурсовод и очень изобретательный человек.

Много лет Александр Яковлевич состоял на дипломатической службе в ФРГ и ГДР. По роду своей деятельности он занимался не только чрезвычайно сложным германским вопросом, но был связан с большим количеством очень разных немцев, многие из которых стали его друзьями. Александр Богомолов имел полное право, подтвержденное его личным участием в войне, высказать свое мнение по вопросам переменчивых российско-германских отношений и болезненных противоречий того времени. Из воспоминаний Богомолова видно, насколько точны его оценки как германиста, которые он давал всегда очень откровенно и смело. В этом отношении, я думаю, Богомолов проявлял смелость не только, как он пишет, два раза в своей жизни, когда он ушел в начале войны добровольцем на фронт вскоре после школьных выпускных экзаменов и когда попросился на пенсию в 1982 году, но и много раз в промежутке между этими двумя событиями. Как человек, много лет проработавший в аппарате Министерства иностранных дел и ЦК КПСС, он всегда оставался патриотом и защищал интересы своей страны, был дисциплинированным солдатом своей партии до 1993 года. Но он никогда не был покорным чиновником или аппаратчиком русской или прусской чеканки. Он излучал, в отличие многих других функционеров, дух независимости и человеческого достоинства. И я так думаю не только потому, что он, выступая переводчиком во время встреч на высшем уровне, когда Брежнев по состоянию здоровья уже не мог больше курить, сам смолил одну сигарету за другой. На самом деле, как увидит читатель, он мог взять на себя риск сказать откровенно что-то отличное от мнения начальства.

Александр Богомолов излагает конкретные факты. Они были и остаются достоверными, поскольку взяты из богатой событиями жизни активного борца, даже когда некоторые детали происходивших событий, прежде всего касавшиеся личных взаимоотношений, не были ему, как и большинству его современников, известны в полной мере. Эпизоды, описанные ближе к концу воспоминаний, делают особенно понятным, что не только при Горбачеве, как это ошибочно принято считать, но и раньше, уже при Брежневе, во многом не было откровенности со стороны руководства СЕПГ в отношениях с СССР. В частности, если говорить конкретно, на встречах Брежнева с Хонеккером в Крыму с советской стороны высказывалась довольно открытая критика экономической политики ГДР, ее взаимоотношений с ФРГ, а также действий в китайском вопросе. Из записок Богомолова читатель узнает, что охлаждение в отношениях между СССР и ГДР началось не с началом перестройки. Корни этого лежат глубже, причем с советской стороны при обмене мнениями не все делалось с необходимым тактом и учетом интересов другой страны. Таким образом, обе стороны отказались от подлинно открытого обсуждения сложных внутриполитических процессов.

Решающим для поведения Саши было и остается то, что ему всегда была настолько противна любая попытка наушничества, что иногда ему даже не хватало для выражения этого всего арсенала русского мата (о! как искусно он мог ругаться, ругаться так, что ни один переводчик не смог бы точно перевести сказанное). В полемике, в горячке спора он, как видно из некоторых его записей, мог быть очень острым на язык. И наша дружба с ним была и остается несвободной от споров об истории и современности, о немцах и русских. Тем не менее я должен уважать его точку зрения на историю КПСС и его родной страны. В одном разговоре, состоявшемся в 1994 году в его московской квартире, он воспроизвел за десятилетия до этого сказанные слова своего отца, вступившего в партию еще до революции: «Мы с Владимиром Ильичем Лениным совершали Великую Октябрьскую Социалистическую революцию не для того безобразия, которое сейчас творится вокруг нас». Об этом может судить сегодня не только автор, но и сам читатель на основании того, как отражена здесь и в других местах история, пережитая им на собственном опыте. Конечно, не все описанные автором эпизоды равноценны по своему содержанию и значимости. Не каждый из них позволяет сделать правильный вывод о времени, в котором он имел место, и дать объективные характеристики изображенных лиц. Это, как уже было сказано, всего лишь моментальные фотоснимки. Однако без них история была бы куда более бесцветной и безликой.

Остается пожелать читателю, чтобы он проникся интересом к этим зарисовкам,