Мой отец был священником. Ну, то есть официально я был сыном Жака-охотника,

  а его вдова была поварихой у местного батюшки. Но в деревне всегда все все знают. К тому же моего отца в деревне уважали. Он искренне верил, умел душевно поговорить с людьми, не брал лишку с бедняков, закрывал глаза на поклонение местным духам, но сам активно и честно молился Христу. В общем, он был хорошим священником и неплохим отцом.

  Он знал, что ему нечего завещать своим детям, ибо после смерти все его имущество наследует церковь. Поэтому постарался удачно пристроить своих сыновей пока был жив. Старший, Пьер, стал егерем у барона, средний, Жанно, женился на единственной дочке папаши Арно, нашего трактирщика. Ну я, с детства проявлявший интерес к книгам (у отца их было аж две- библия и молитвенник) и навострившей болтать не на только на французском, но и на немецком, благодаря одному охраннику, застрявшему у нас на зиму со сломанной ногой, и даже осилившему с помощью отца начатки латыни, был отдан послушником в местный монастырь. Оттуда, благодаря своим способностям к языкам и подаркам отца, я был послан в нормандский колледж Сорбонны, где и начал учился на артистическом факультете, изучая семь свободных искусств.

  То, что я уже выучился читать и писать, а так же говорить на латыни, во многом помогло мне относительно быстро, за четыре года окончить факультет. Жил я в колледже, а деньги на еду и одежду зарабатывал, как и многие другие студенты, перепиской книг.

  За время обучения мне удалось познакомиться и с парой молодых монахов бенедектинцев из монастыря святого Михаила, где я рассчитывал принять постриг. А пока выучился, хотя и не до конца, у одного из них арабскому языку. На факультете я довел свою латынь до очень приличного уровня, став одним из лучших знатоков этого языка среди студентов моего курса. Если учесть что к этому моменту еще и выучил начала греческого, то неудивительно, что меня стали называть Луи Полиглот.

  Вскоре после того, как мне исполнилось восемнадцать лет я получил известие о смерти отца и матери. Она ушла первой, а он после ее смерти сильно сдал и не пережил зиму. Известие об этом пришло ко мне весной, когда я сдавал экзамены для окончания учебы в артистическом факультете. Дом отца занял новый священники, так что в Нормандии меня никто не ждал. Зато преподаватели сообщили мне, что университет готов за счет церкви позволить мне продолжить обучение на старшем факультете. Их было три - богословский, юридический и медицинский.

   Честно говоря, ни юриспруденция, ни медицина меня не привлекали. Я подумывал о богословском, поскольку там много времени занимали рассказы об устройстве мира и о других странах. В то время я рассчитывал принять постриг, и стать библиотекарем в каком-нибудь монастыре, имеющем большую библиотеку. Я знал, что многие монастыри, располагают огромными библиотеками, насчитывающими сотни томов и свитков. Нередко они получали значительный доход, когда переводили книги с арабского на латынь, а затем продавали их.

  Однако, все пошло по другому.

   Ко мне обратился один из профессоров Сорбоны, Матиас Чех.

  Он преподавал на артистическом и медицинском факультете. Строгий и даже безжалостный преподаватель, он много знал.

  Говорили, что он был сыном купца, затем воином ушел в крестовые поход, потом долго воевал за Гроб Господень. После ранений приехал домой, окончил университет где то далеко на Востоке, чуть не в Чехии, затем приехал в Сорбонну и стал преподавать здесь.

  Он предложил мне работу на лето- сказал, что в одном знатном семействе есть несколько книг и их надо переписать. Я согласился. Потом мы долго кружили по улицам Парижа, пока я совершенно не запутался, хотя думал, что неплохо знал город. Наконец мы попали на небольшую улочку, точнее переулок. Здесь мы постучались и нам открыли дверь.

  Матиас провел меня внутрь большого двора, где отвел в комнату. И объявил, что отныне я являюсь его учеником, и членом Ордена Гермеса, хочу я этого или нет.

  Испуганный, я попытался бежать при первой возможности. Но стоило мне подойти к забору, как меня охватила чувство, как будто бы меня начали поджаривать заживо.

  Чем ближе я подходил, тем жарче мне

  Так я попал коллегию Ордена Гермеса, где стал учеником мага.

  Первый годы для меня протекали так же как и раньше. Я учился.

  Но от университета коллегия очень сильно.

  В университете сами студенты выбирали профессора, и каждый профессор четыре раза в год участвовал в открытом диспуте, когда он должен был ответить на любой вопрос.

  Здесь все было намного строже.

  Обитатели четко делились по разрядам

  1) челядь

  2) служители-доверенные слуги

  3) маги.

  Я относился к третьему разряду.

  Но внутри каждого разряда так же существовали свои градации.

  Так, среди служителей шло разделение по профессиям, среди чародеев на учеников и магов. А среди учеников шло разделение на учащихся различных кругов с первого (начального) по седьмой .

  И хотя все представители челяди должны были выполнять приказы учеников, а спутники уважать их, для магов любой ученик был пылью под ногами. Каждый ученик получал знания в зависимости от того, к какому кругу он относился. И только сдав соответствующие экзамены он переходил на другой круг, т.е. получал доступ к новым книгам, лекциям учителей и возможностям для опытов.

  Став учеником мага, я стал членом послушником первого круга.

  Очень быстро, буквально в течении пары месяцев, я сдал экзамены на знание септиума и знание латыни. После этого я вступил во второй круг, сровнявшись со многими учениками, которые нередко вступали в Орден в 12-14 лет. Определяющим для того, что бы тот или иной ученик был принят, был факт наличия способностей и предсказание о том, что данный ребенок может стать магом. К сожалению, предсказание это неточная наука. Как нам объяснили, предсказатель видит дороги жизни