горячо запротестовал Юрий. — Ураган еще не совсем прошел. Подожди. А я что-нибудь найду одеть у нашей тети Маши.

Уборщица тетя Маша жила в здании яхт-клуба. Юрий ушел и вскоре вернулся переодетый в старенький костюм сына тети Маши.

Из чайника, подогревающегося на комельке, он налил себе и Ольге Андреевне чаю.

В дежурку зашел Клавдий Малыгин. Вид у него был измученный, усталый и растерянный. Он забыл даже поздороваться, с минуту стоял и молчал, не отвечая на вопросы и предложение Юрия выпить чаю.

— Юра, выйдем на минутку, — тихо сказал Клавдий.

Они вышли.

— Большое несчастье, Юра, — Клавдий, большой, могучий, никогда не унывающий Клавдий вдруг заплакал. Он не мог говорить.

— Что случилось, Клавдий? — испугался Юрий.

— Юра, большое несчастье! Погиб Илья Андреевич…

Клавдий прислонился к косяку двери и плакал.

— Как… как погиб?.. Где он?.. Что же это такое?..

Юрий обхватил друга.

— Где он?..

— Там, на буксире. Когда всех ребят сняли с залитого водой острова и разместили на судне, Илья Андреевич поднимался на борт… Волна оторвала его от штормтрапа и ударила головой о борт. Мы вытащили его уже без сознания, а через полчаса он скончался. У нас не было врача… да и все равно… ему пробило голову. Может быть, сотрясение мозга, а может быть, от потерн крови. А ведь он спас почти половину ребятишек. По пояс в воде перетаскивал с берега на буксир, совершенно не думая о себе. Да еще в такой шторм! У нас была одна шлюпка, и ее сразу же разбило камни…

Слова Клавдия едва доходили до сознания Юрия. Он не мог поверить, не мог представить гибель, смерть дяди Илюши. Нет дяди Илюши, Ильи Андреевича, инженера Рябова — как же это так?

«Только не говорить маме», — промелькнуло в голове Юрия, и он вслух повторил:

— Только не говорить маме!

— Нет, нет, сейчас ни слова, — сказал Клавдий. — Потом, дома, когда будет врач.

…Хоронили инженера Рябова через два дня.

День был тихий и пасмурный. После перенесенного бедствия город постепенно приходил в себя. Весело бежали трамваи и автобусы. Нормально работал телефон, и в Доме связи бойко стучали телеграфные аппараты. Поломанные ураганом деревья на бульварах и в парках были убраны. Новым железом покрывались искалеченные крыши. Только кое-где в оконных рамах еще зловеще торчали острокинжальные осколки разбитых стекол, напоминая о происшедшем.

Старые партийцы и яхтсмены, моряки и кораблестроители, курсанты мореходного училища, где преподавал Илья Андреевич, и спасенные им школьники пришли проводить инженера. Перед опусканием гроба в могилу говорил капитан гавани дядя Миша Кукин:

— …Прощай, дорогой друг, талантливый инженер-кораблестроитель, чистой души добрый человек!..

Застучали молотки. Печально зазвучала музыка духового оркестра. Посыпалась земля. Юрий поднял ком и скатил в могилу. Когда все было кончено, он взял под руку Ольгу Андреевну и повел к машине.

— Люда, — сказала Ольга Андреевна, — поедемте к нам. Помянем Илью Андреевича. Да, еще пригласите, пожалуйста, дядю Мишу! И Клавдия надо позвать. Юрочка, а где же Клавдий?

— Он приедет с Денисом.

Дул теплый и ровный ветер с юго-запада. Юрий подвел «Диану» к причалу и подал руку Людмиле. При развороте яхты парус наклонился и наполнился щедрым, упругим ветром. «Диана» выскользнула из гавани, и гордое «Белое крыло» понесло их на северо-запад, на широкий простор.