Альберт и захлопал в ладоши.

— А как вы хотите это сделать?

— Вот в этом все дело, — озабоченно сказал Мартин. — Это получится только в том случае, если вы поговорите с госпожой учительницей, и она нам поможет. Если госпожа учительница скажет нам перед уроком, какие вопросы она задаст Адаму, мы, Альберт и я, могли бы написать ему на листочке правильные ответы. И если она его спросит, то, когда он встанет, а они засмеются, я придвину ему листок, и ему нужно будет только прочитать правильный ответ.

— Конечно, не заметит! — предупредил Альберт.

— Он имеет в виду, что госпожа учительница, конечно, не должна заметить, что перед ним лежит листок! Она должна сделать вид, что очень рада, что Адам правильно ответил, а потом похвалить его.

— Понимаю, — тихо сказал доктор Фройнд. — И на следующих уроках вы могли бы это делать снова и снова, пока идиотам не над чем станет смеяться.

— Да, господин доктор, — Мартин согласно закивал. — И если они не будут больше смеяться, то нам не нужно будет подсказывать Адаму, потому что правильный ответ он знает сам! — Он выжидательно смотрел на доктора Фройнда: — Это хорошая идея?

Доктор Фройнд встал и пожал обоим руку.

— Друзья, — сказал он. — Это лучшая идея, которую я только слышал от двух мальчиков, а я слышал много разных идей от разных мальчиков! Я поздравляю вас! Попросите свою учительницу зайти ко мне на перемене. Я поговорю с ней. И она все с вами подготовит. Но мы должны держать это в тайне, правда? Никто не должен об этом знать!

Мартин просиял:

— Спасибо, господин доктор! До свидания, господин доктор! — И, посмотрев в мою сторону, сказал: — До свидания, папа! — Он взял Альберта за руку. — Пойдем, — сказал он. — Вместе они вышли из комнаты.

Я посмотрел на доктора Фройнда. Потрясенный, он снял очки и протер их.

— Это те мгновения, — сказал он, — ради которых мы живем. Эти мгновения… — он снова надел очки, откашлялся и наконец прикурил сигарету. — Видите, так бывает: слабые помогают больным, бедные — самым бедным. Не сильные найдут решение, а слабые. Асоциальный и кретин объединяются, чтобы помочь другому кретину. Так это происходит в школе. И так будет везде. Во всем мире. Бесправные и униженные, безнадежные и преданные поддержат и освободят друг друга. Однажды я прочел стихотворение. Строчку из него я запомнил: «Трус, возьми руку труса…» Это только начало. Так будет, все лучше и лучше, день за днем. — Он посмотрел на меня: — Почему вы молчите?

— Вы этого, вероятно, не заметили, — тихо ответил я. — Но Мартин… он сегодня…

— Что он сделал?

— Он впервые назвал меня папой, — пробормотал я.

23

Когда я начал эту рукопись, я сказал, что это будет история одной ошибки. Сегодня, вечером 7 апреля, когда я пишу эти строки, я счастливо осознал, что мне было позволено понять свою ошибку. Я позвонил Хоенбергу, он обещал прийти после ужина. Я должен рассказать ему историю с Мартином и Альбертом, она меня глубоко поразила. Как хорошо, что мне еще довелось ее пережить, что я еще смогу наблюдать эксперимент со слабоумным Адамом.

Я сознательно хочу рассказать на этих страницах все, что произойдет дальше, день за днем, в мельчайших подробностях. Я с нетерпением жду, я хочу узнать больше. Может быть, я уже не доживу до окончательного прогресса, до коренного перелома к лучшему. Я знаю, что жить мне осталось недолго. В ушах у меня до сих пор звучит голос специалиста из Мюнхена: «Если этому пациенту повезет, смерть застанет его врасплох, в одну секунду, на полуслове». Но даже если здесь и сейчас, на половине слова, которое я пишу, мне придется встретить смерть, я буду счастлив. Семя заложено. Всходы должны прорасти. Не обязательно увидеть их созревшими. Я знаю, что они не погибнут. И с этой точки зрения даже моя никчемная жизнь не была напрасной. Я нашел Мартина, привел его к доктору Фройнду, и таким образом сделал возможным, чтобы он помог Адаму. Прогрессия шахматной доски и рисовых зерен, о которой когда-то говорил доктор Фройнд. Тогда был только один, сейчас их уже трое. Если Адам однажды поможет четвертому, их будет уже восемь, а затем — шестнадцать, потом — тридцать два… а потом — сотни миллионов. Я не думал, что еще раз смогу обрести покой. Но я нашел его. Я не думал, что еще раз буду счастлив. Но я счастлив. Я жил в ненависти, а не в любви. А ненависть — это смерть. Я не хочу больше ненавидеть. Я хочу лю…

Заявление

Настоящим подтверждаю, что сегодня, 7 апреля 1957 года, получил от доктора Александра Фройнда прилагающуюся рукопись Джеймса Элроя Чендлера, он же Вальтер Франк. Рукопись расценена как признание мертвого и будет отправлена в уголовную полицию Мюнхена для окончательного выяснения обстоятельств дела.

Роберт Хоенберг,

криминальный инспектор

Йоханнес Марио Зиммель

Йоханнес Марио Зиммель — один из самых популярных, европейских писателей второй половины 20 века, лауреат немецких и международных литературных премий. Его романы — а их более 20 — переведены на 28 языков мира. Живость повествования, увлекательный сюжет и напряженная интрига соседствуют в его книгах с внимательным взглядом на проблемы современного общества и человека — любящего, страдающего, борющегося за свое право на счастье.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.