дернулся и нахмурился, словно сдерживая боль. Я ужаснулась. Он был ранен. Кровь медленно выступила на его футболку, и вдруг он неожиданно быстро стал оседать на пол. Кинувшись к нему, я принялась осматривать рану. Она оказалась глубокой и очень серьезной. Страх взорвался в моем теле ядовитыми осколками. Боже, он, не раздумывая, бросился спасать меня, рискуя своей жизнью.

— Зачем? — тихо спросила я, все еще не веря в произошедшее.

— Есть только одна причина, и ты ее знаешь, — прохрипел он, и попытался подняться, но от боли со свистом втянул в себя воздух.

Его дыхание участилось, и казалось рана стала увеличиваться.

— Я не стою этого. Я бесчувственная и эгоистичная, — слезы навернулись на глаза, я огляделась вокруг, с намеренье требовать всего, что только могло пригодиться: аптечку, ткань, горячую воду, нож, сожалея, что со мной нет моей медицинской сумки, словно я была без рук.

Но люди вокруг нас стояли с немыми лицами, не шевелясь и не реагируя.

— Ты взрослая циничная стерва, но что-то в этой твоей жестокости, которое так и требует жить, не смотря ни на что, — прохрипел он.

— Терпи, слышишь! Мы вызовем скорую, и я заштопаю тебя.

— Я буду первым летальным исходом на твоем столе.

— Почему? — закричала я.

— Ранение от заклятия невозможно вылечить с помощью современной медицины, — ответили мне со стороны, и я поняла, что они прощаются с ним.

— Черт возьми, ты же говорил, что у нас вечность.

— Ритуал не был проведен, — услышала я голос подошедшей Ирданы.

— Так проведите его! — истерично закричала я, зная, что время уходит бесследно.

— Поздно.

— Проведите его немедленно!

— Слишком рискованно, мы можем потерять и тебя.

— Да, мне все равно, — громко произнесла я, понимая, что это чистая правда.

Как за такое короткое время он стал мне настолько дорогим, я не знала, но сердце обмануть уже не могла. Слово любовь само забралось в него и поселилось там, против моей воли. Даже не смотря на то, что он играл со мной, что был скрытным и преследовал свои цели. Это был мой мужчина. Мы были созданы друг для друга самой магией, и, найдя его, я не собиралась так просто отпускать.

— Проводите!

Старейшина тяжело вздохнула, но кивнула. Все-таки сейчас на моих руках умирал ее внук.

Четыре человека стали вокруг нас. Трое неизвестных мне мужчин и одна женщина, в которой я узнала Ливару, наполовину заклинальницу. Я ожидала ритуальных фраз, символов, кровавых надрезов ножом и все в таком духе. Чего я не ожидала, так это пения. Чистого, светлого, легкого, мелодичного. Неизвестные слова и мелодия проносились по мне легким трепетом, словно взывая к глубинам души. Краем глаза, я заметила, как женщина, не переставая петь, стала чертить рукой вокруг нас символы. Они впитались пол, прожигая дерево, и наполнили комнату свечение. Их сила словно увеличила влияние пения, и мелодия приняла форму волшебного водоворота, в центре которого мы с Владиславом оказались. И вдруг она стала врываться в наши тела, проникая в кровоток и пробегая по венам, словно выжигая с них кровь. Я закричала. Настолько мощно это ощущалось, настолько болезненно и неприятно. Возможно, я кричала вечность, пока голос не охрип, и я не стала лишь тихо мычать и вспыхивать. А потом она пришла.

Сила. Она словно постучалась ко мне, требуя разрешения проникнуть в меня и готовая уйти от моей нерешительности. Я освободила разум, позволяя ей руководить, и она ворвалась бешеным потоком. Я ощутила, как она вливается в мое тело, становясь со мной единым целым. Это было невероятно. Словно я стала всемогущей. И внутренним чутьем я понимала, что так и есть, потому что была уверена, мне больше не нужно было прикасаться, чтобы исцелять.

Владислав тоже ощутил прилив этой энергии. Откуда я знала? Я чувствовала его. Как он и говорил мы стали связанными, и так крепко, что это пугало. Несмотря на силу, я ощутила, как рана все еще поедает его изнутри, и тут же послала мысленный приказ зажить. Невероятно, но он тут же подействовал. Плоть быстро затянулась. Даже шрама не осталось.

— О, Священная Мать! — вздохнуло наше окружение.

— Они пришли! Они восстали! — пронеслось вокруг.

Но я их не замечала. Мои глаза непрерывно следили за Владиславом. Он медленно поднялся, также непрерывно следя за мной. Я смотрю на него снизу вверх и тону в темной глубине его омута. Меня накрыло волной его эмоций, и я понимала, это было взаимно. Мы словно были половинками одного целого. Без него моя жизнь казалась пустой и ненужной. Он был всем. Его счастье, его благополучие, его здоровье было моей прерогативой. Он делал вдох, и делала я. Он задерживал дыхание, и я тоже переставала дышать. Его сердце билось учащенно, а мое в унисон с ним. Эта связь пугала, и в тоже время восхищала.

Он заставил меня подняться и притянул к себе. Меня накрыло волной восхищения и радости. Но это были не мои чувства, потому что в них присутствовали первобытные отголоски страсти, обладания, собственничества. Его руки коснулись моей щеки. Так нежно. Так чувствительно. Лицо наклонилось совсем близко, и горячие дыхание опалило мне губы.

— Спасибо, любимая, — прошептал он за минуту до того как накрыл мои уста.

Наш первый поцелуй. Взрыв и мощь. Поглощение и отдача. Ураган чувств и эмоции. Мы словно сливались друг с другом, переплетаясь душами. И сейчас я была счастлива, что не познала его поцелуй до этого. Потому он был бы бледным по сравнению с этими чувствами. А так я знала, что запомню первое касание его губ на всю жизнь.

— Ну, что, готова надрать зад этой колдовской мрази? — спросил он, когда оторвался от моего рта, и причиной этого, я знала, была нехватка кислорода, потому что сама ощущала такое же. Голос его звучал с придыханием, тяжело и грубо, но мне это безумно нравилось. Это возбуждало и сводило с ума.

— Ты покажешь как? — наконец восстановив дыхание, спросила я, и порадовалась его игристому огоньку в глазах.

— Конечно. Я буду с тобой. Теперь я навечно твой.

Стены трещали вокруг нас под напором заклятий, которые обрушивали на них наши враги. Но теперь мы были готовы дать отпор. Наша сила превосходила их в тысячу раз. Ведь мы были уже не просто людьми, владеющими магией прикосновений, мы были богами. Он — Бог Смерти, а я Богиня — Жизни. Одно наше желание и любое существо может умереть или воскреснуть. Одно наше желание и мир захватит смерть или бессмертие. Поэтому нас так отчаянно хотели убить до ритуала. Мы несли с собой апокалипсис и утопию. Теперь мы решали судьбу человечества.