длительный проигрыш, но вовремя заприметил, что сэр Горт принялся зевать. Мужлан. Что с него взять, кроме его монет? Но деньги мне заполучить хотелось, а потому я перешёл к активной фазе повествования:

— Найдите получше тогда, господа! — язвительно и громко произнёс Арнео, после чего с мрачным ликом приподнял бокал, словно делал тост за упокой чьей души, и отпил вина. Я не стал исправлять его строчку, а продолжил. И, на самом деле, вскоре у нас получился отличный дуэт.

Арнео, при котором не оказалось его шпаги, и взаправду вытащил из ножен ближайшего дружинника меч. Мужчина удивлённо охнул, хотел было помешать барду, но сидя на лавке это было неудобно. Так что воин опрокинулся на спину. Я тем временем бросил гитару на пол (она едва не разбилась) и выхватил длинный нож. Мой меч остался в комнате. Как-то не пристало барду появляться с таким оружием в трапезной.

— А ну хватит! — рыкнул сэр Горт, привставая, и грозно поправил ремень под растущим брюшком. Мы с Арнео вынужденно застыли, гневно сверля друг друга глазами. — Я говорил о словесном состязании. Бойцов для драки у меня с лихвой! Так что, либо оба убирайтесь вон, либо начните уже развлекать гостей!

Одновременно мы убрали оружие. Я вложил кинжал в ножны, а Арнео помог крайне недовольному воину подняться да, принося сухие извинения, вернул ему меч. Воин ничего не ответил, а только подальше отсел от такого буйного соседа. Элдри настороженно на меня посмотрела, а затем подняла гитару и подала мне. Но я не успел продолжить свою историю. Арнео ударил по струнам и запел сам:

— Нет! — запротестовала жена сэра Горта. — Я желаю услышать что-нибудь о любви.

— Позвольте тогда мне исполнить балладу, которую я лишь недавно закончил? Её строки ещё свежи и не столь отшлифованы временем, но вряд ли вы услышите что‑либо более сентиментальное, — мягко испросил Арнео.

Женщина благосклонно кивнула головой, и он заиграл иную мелодию. Куда как более отличную от моей. Музыка была лёгкой и вместе с тем печальной. Она с первых нот продиралась к сердцу и заставляла прислушиваться даже грубое мужичьё. Неудивительно, что вскоре бог‑бард собрал на себе все взгляды. И, когда последний человек посмотрел на него, он завораживающе запел:

Вскоре, хотя никаких имён не звучало, мне стало понятно, о ком пел Арнео. И, может, он и правильно делал, что не использовал имена. Это являлось хорошей отсылкой к тому, что изначально мы были их лишены. Однако у меня всё равно засвербело под ложечкой. Я только-только унял нахлынувшее цунами воспоминаний, только-только смирился с уходом Эветты из мира живых, как его пение принялось насильно возвращать меня в мучающее прошлое.

Часть меня хотела подойти к Арнео и перерезать ему глотку, чтобы из его горла больше никогда не выходили никакие звуки. Но другая настоятельно требовала дослушать до конца, как будто испытываемые мной ощущения являлись приятными.

Поняв, что я никуда не уйду до конца баллады, я постарался найти взглядом куда-то