Сергей Калашников, altai87 Вот стою, держу весло…

Глава 1. Занесло

Пробуждение вышло донельзя странным и не на шутку меня озадачило: вместо потолка спальни я увидел перед собой потную спину незнакомца, одетого в набедренную повязку и головной платок. Человек, находящийся передо мной, ритмично махал веслом, погружая лопасть в воду справа и проделывая гребок за гребком. Что примечательно – я занимался тем же: грёб. Размеренно и ритмично. За моей спиной ещё кто-то делал то же самое. Видеть этого кого-то я не мог, но его весло то и дело оказывалось в поле зрения чуть сзади справа.

Благодаря нашим усилиям, неширокая лодка шла довольно ходко, на что недвусмысленно намекал маленький бурунчик – пенный признак быстро разрезаемой носом лодки воды. Или мне это лишь кажется?

В первый момент я так испугался, что едва не сбился с ритма, пытаясь разобраться в собственных ощущениях. Однако, быстро пришло понимание того, что не стоит сейчас привлекать к себе внимание. Пока не разберусь в ситуации – лучше не дёргаться. Тем более, что тело двигалось практически на автомате.

Ну да, приходится периодически немного наклоняться и делать движения корпусом. Голова же ничем особым не занята, и есть возможность осмотреться. Нас тут шестеро полуголых, сопящих в такт: с каждого борта – по трое. Думаю, сзади ещё кто-то должен сидеть на корме – рулевой, не иначе. В противном случае наш курс стал бы напоминать весьма причудливую кривую. Кормчего не видно, но он как тот суслик – точно есть. Оборачиваться назад, чтобы в этом убедиться, мне некогда.

Лодка плывёт неподалеку от заросшего камышом берега, остающегося слева. Ширина реки, если на глазок – с полкилометра. Причём, дальний берег тоже зарос камышом. Или тростником – по внешнему виду я их не различаю.

На небе нет ни облачка. Солнце, хоть и припекает, но в меру: висит низко над горизонтом. Хочется надеяться, что сейчас вечер и скоро будет сделана остановка для отдыха, потому что и мышцы устали, и кушать очень хочется. Я удивлён. Поражён. Раздавлен. И совершенно ничего не понимаю. А ещё прямо-таки жажду разобраться с тем, что со мной приключилось. Лёг спать, как обычно, у себя дома. А очухался – не пойми где. Укладывался трезвым: точно помню, как выставлял будильник на половину седьмого, как устраивался на боку… И всё.

Информации пока явно недостаточно. А потому – некогда заниматься самоедством. Моя наипервейшая задача – как можно больше смотреть по сторонам и слушать, впитывая новые знания. Надеюсь, придёт время, и их количество плавно перейдёт в качество, позволив, наконец, понять: во что же такое я вляпался. Меж тем, мы по-прежнему гребём, приводя в движение лодку.

А навстречу нам – другая лодка. Уж не знаю: "Ра" это или "Тигрис", на которых плавал Тур Хейердал? Но связана она или из папируса, или из тростника. Узкие, приподнятые кверху окончания корпуса, стянутые сквозь собственную толщу верёвками, и широко расставленные в стороны бока. Гребцы отдыхают, лёжа на палубе, но лодка, двигаясь встречным курсом примерно по середине русла, довольно быстро проходит мимо: спускается вниз по течению в то время, как мы это самое течение преодолеваем. И ни остановиться, и ни сменить ноги…^[1] то есть руки, конечно. Наша лохань вполне устойчиво движется относительно берега со скоростью неспешно идущего пешехода. Сейчас ритм и слаженность – наше всё. Мы даже не переговариваемся. Только сопим в такт. А левее меня то ли лежат, то ли стоят мешки, накрест обвязанные верёвками. На глазок смотрятся не очень большими – вёдер на пять-шесть. Размещены по оси судёнышка таким образом, что оставляют вдоль бортов немного свободного места для гребцов. И судно наше сделано вовсе не из тростника, а напоминает плетёную корзину, обтянутую кожей.

Пейзаж дополняют редкие пальмы, отдельно стоящие на противоположном берегу реки. Они находятся не у воды, а далеко в глубине суши. И хорошо разглядеть их с такого расстояния просто невозможно: над тростником видны лишь зелёные верхушки деревьев. Так что ясно только одно – это именно пальмы.

Наконец, ко мне вернулась способность мыслить. Я уже понял, что тело не моё: руки чужие. Да и возраст явно меньше, чем был, потому что отсутствует борода. Похоже, она просто пока не растёт. Лет сорок уже не носил я "босого" лица. Однако, искажённое движением отражение во взбаламученной вёслами воде, которое удаётся увидеть в моменты наклонов, может похвастаться только густой растительностью поверх кумпола, но никак не на подбородке. Зато у соседа слева, что сидит от меня через два ряда мешков, борода имеется. Густая и довольно длинная – до груди.

И тут позади кто-то что-то сказал, не произнеся ни одного понятного слова. У левого борта гребцы замедлили движения, а мне, сидящему справа, этого не позволил толчок в спину. Не сильный, но понятный. Пришлось продолжать грести, отчего лодка начала плавно поворачивать к берегу, в который и ткнулась носом через считанные минуты. Вернее, даже чуть выползла на сушу, подмяв под себя местную растительность.

Все гребцы, включая меня, выбрались из лодки. Помогая друг другу, мы вытянули её, сколько смогли, на песок. Деревянной колотушкой забили в землю кол, к которому привязали верёвку, закреплённую на лодке. Тот парень, что давеча толкал меня, протянул пустой горшок и жестом показал, что нужно зачерпнуть воды. При этом и слова какие-то сказал. Естественно, я их не понял.

Не став медлить, забрёл в речку по самую набедренную повязку (это что – вся моя одежда?) и зачерпнул полный сосуд. Тем временем, на суше уже собирали дрова и высекали огонь. Место выбрали весьма удачно: здесь камыши расступились, пропуская к воде широкий "язык" глины, из которого торчали только отдельные редкие былинки. Мокрая глина кое-где скользила под ногами, но дальше представляла из себя надёжную опору, покрытую песком и илом.

Меня ещё раз сгоняли за водой уже с другим горшком. После чего оба установили над огнём на трёх камнях каждый. Камни, скорее всего, привезли с собой, так как они имели явно выраженную искусственную природу. Впрочем, это даже не камни. Пусть их края были весьма неровны и содержали множество сколов, узнать в них самые обычные кирпичи не составило никакого труда: в данном случае, видимо, использовали уже не годную для строительства отбраковку.

В первом горшке явно собирались варить кашу, потому что туда засыпали крупу. Основная масса народа собирала дрова, которые тут были далеко не в избытке: жечь приходилось, в основном, сухие стебли тростника. Ещё встречались палки, вероятно принесённые паводком и высохшие на солнце. Тем не менее, в горшках вскоре