неровных очертаний фантазий привычные четкие контуры салона самолета, слегка усталого и потрепанного после почти семи часов полета.

Когда Ден проваливался в неровную дремоту, под крыльями, сквозь разрывы облаков, были видны острые, как будто изломанные силуэты гор, простирающиеся до горизонта. Они казались слегка игрушечными, как будто сделанными из папье-маше, но несмотря на это рождали странную тревогу. Видимо горы, даже на расстоянии, излучают гордую и безразличную силу, которая, с одной стороны, влечет к себе, с другой – рождает страх и чувство бессилия перед их властью.

Но теперь, взглянув в окно, он увидел простирающуюся до бесконечности синюю неровную гладь океана, завершающуюся изогнутой линией горизонта. Ден подумал, что, по идее, океан должен был бы рождать такую же тревогу, как и горы. Ведь как по степени силы и величия, так и по безразличию к людям, они вполне могут поспорить друг с другом. Но вид океана с воздуха, наоборот, рождал спокойствие и умиротворенность. Возможно дело в том, что с воздуха океан кажется совершенно неподвижным. Разумом он понимал, что и волны, и корабли находятся в непрерывном движении. Но взгляд, а за ним и сознание, лишь фиксировали неподвижную рябь волн, напоминающую стиральную доску, а также разбросанные по ней игрушечные кораблики. Горы тоже казались с воздуха неподвижными, но величие гор и заключается именно в их незыблемой монументальности. В то время, как грозная сила океана воспринимается в его постоянном движении, заставляющем двигаться огромные массы воды по своему желанию, принижающему человека до статуса одной из песчинок, которые катят волны.

Но при этом даже неподвижный океан завораживал: Ден мог бы смотреть на него весь остаток пути, если бы не мягкое, зовущее к общению, касание руки Мари, расположившейся на соседнем кресле. С самого начала пути она включила одну из долгих мелодрам из архивов Голливуда и продолжала рывками смотреть её всю дорогу, прерываясь на общение, обед, прогулки по салону. Поначалу Ден пытался понять, насколько глубоко она втянута в сюжет и какую степень уединенности предоставляет ему. Но постепенно оставил эту бесполезную затею, осознав, что с его стороны степень готовности к общению должна быть максимальной.

Было любопытно видеть, как салон самолета меняется на глазах в процессе полета. Сразу после посадки самолет был наполнен легким возбуждением, оставшимся от процесса приготовления к поездке, сборов, аэропортовой суеты. Это возбуждение проявлялось в той суетливости, с которой пассажиры распихивали ручной багаж по полкам, осматривали и изучали свой клочок территории, соседей и попутчиков. Но процесс взлета, заставлявший сделать вынужденную паузу, как бы проводил раздел между подготовкой к поездке и непосредственно путешествием. Возбуждение понемногу растворялось в успокоенности, знаменовавшей выполнение первой задачи на непростом пути к отдыху.

Окончание взлета дало о себе знать знакомым характерным звуком, превращающим территорию салона из напряженной зоны повышенной опасности в зону паузы, которую каждый старается заполнить исходя из своих привычек и настроения. Во многом в том, как человек себя ведет во время полета, проявляются многие его черты, особенности характера, поведенческие привычки. Если научиться внимательно наблюдать за пассажирами, то можно не только много сказать о них, но и получить возможность группировать их по типажам и психологическим группам. Некоторое время Ден осматривался вокруг, мысленно структурируя пассажирскую массу, но достаточно быстро оставил это занятие. Во-первых, это оказалось не слишком интересно, потому что типажи получались уж слишком карикатурными. Во-вторых, он испытывал при этом странную неловкость, как будто занимался чем-то не слишком приличным.

По мере полета, пассажиры начинали ощущать свои места как свою суверенную территорию, делали попытки её обживать и осваивать. И постепенно салон начинал превращаться в некое подобие коммунальной квартиры, с её вынужденным совместным нахождением и почти повсеместной взаимной неприязнью друг к другу.

Он легко погладил руку Мари, обозначая готовность вести разговор. В ответ на это она сняла наушники и слегка потянулась, мягко выгнув тело.

– У тебя слегка ошарашенный вид. Что интересного показывали во сне?

– Как обычно, странные сюжеты.

– И в чем же их странность?

– В том, что они не подходят ни под определение Павлова, как небывалая комбинация бывалых впечатлений, потому что таких впечатлений у меня не было ни в какой комбинации. Ни под определение его антагониста, трактовавшего сон, как освобождение бессознательных желаний. Можно, конечно, предположить, что мои подсознательные желания именно такие. Но тогда я даже самому себе буду казаться опасным типом.

– А что все-таки снилось?

Ден со смехом откинулся в кресле:

– Не буду тебя грузить своими снами, ведь как говорила мастер женских романов, нет ничего скучнее чужих снов.

Однако Мари его фраза не развеселила, а скорее слегка обидела, и она ответила вполне серьезно:

– Честно говоря, мне казалось, что ты мне не такой уж и чужой, и сны твои мне не слишком чужие.

Впрочем, тут же немного смягчилась.

– А кого ты имел в виду под мастером женских романов?

– Я слышал эту фразу в связи с Франсуазой Саган.

– Ну, во-первых, я бы не стала называть творчество Саган женскими романами. Скорее это гимн французской меланхолии. А во-вторых, я слышала, что эту фразу приписывают Ахматовой. Правда, она говорила не только о снах, считается, что в её устах звучало, что нет ничего скучнее чужих снов и чужого блуда. Так что, думаю, что сны в её фразе служат исключительно инструментом, призванным оттенить основную мысль про блуд.

– Вот в этом вряд ли могу с ней согласиться. Эротика занимает огромное место и в искусстве вообще, и в литературе в частности, причем с самых древних времен. И технический прогресс внес в этот процесс свои пять копеек. Как известно, порносайты являются самыми посещаемыми в интернете. Да и если мы говорим не про конкретный процесс, а про его адюльтерную составляющую, то и здесь интерес очевиден. Основой светской хроники является информация о том, кто, с кем и когда.

– А мне кажется, что чужой блуд интересен прежде всего тому, кто не имеет своей интересной истории блуда. Либо тому, кто этой историей разочарован, несмотря на её насыщенность.

– В таком случае, своей историей недовольны большинство жителей нашей планеты во все времена и на всех континентах.

– А разве у тебя в этом есть сомнения?

Ден с удовольствием отметил, что губы Мари, наконец