идёт как надо, нужно прождать уйму времени. Казнь эскортесс, если её вообще совершать, будет иметь эффект именно сейчас. Потом казнить Моргану Аргиад будет не полезно. Не полезно – запомни это.
– А я вообще против казни, что сейчас, что потом. Запомни это, – передразнивая, отвечал Брайан.
– Ты вообще кто? – задал риторический вопрос Даймонд, лениво вставая. – Монашек, тебя никто и не спрашивал. Твой отец, принимая окончательное решение, как-нибудь обойдётся без учёта мнения какого-то там… духовника!
– Что думает Джулиан? – спросил Энтони, обернувшись к старшему брату.
– Я согласен с Роджером, – глубоким голосом говорил Джулиан. Главнокомандующий поднебесными никогда не звал маркиза Кардифа отцом. И последнему, в свою очередь, был безразличен этот факт. – Имеет смысл казнить её сейчас. Брайан, смирись, она же эскортесс. Котёл с кислотой – всё, чего она заслуживает.
– Нет, – покачал головой кардинал. – Моя совесть будет нечиста, если я дам этой женщине погибнуть.
– Кому какое дело до твоей совести?! – воскликнул Даймонд.
Герцог Сильвертон тоже подался вперёд:
– Тебя совесть не мучила, когда ты сидел в монастыре и молился за нас, вместо того, чтобы быть там, где мрут крылатые и прикрывать хоть немного?!
Роджер застонал, предвидя обмен репликами, которые слышал уже пять сотен раз.
Брайан немного повысил голос:
– Вы можете объявить им, что в качестве акции устрашения ослепили княжну. Чем не показательная казнь?
– Нельзя, – покачал головой Даймонд и, потоптавшись немного, сел. – Это резко снизит цену самой княжны.
– Стало быть, ослепление – твоя ошибка, – быстро сказал Энтони. – Вообще, что за практика такая?! Перевёртыши и без глаз способны удирать. Толку…
– Дайте хоть посмотреть на неё, – продолжал говорить Брайан. – Я слышал, эскорты подобны диким животным. Не может такого быть, что в каждом из них сидит демон, но по молитве Единый может дать облегчение её душе, если не исцеление, – он немного помолчал и заявил: – Я сразу же признаюсь, если надежды спасти женщину не будет.
– Ты не до конца искренен, – увидел герцог.
– Если я буду увиливать, Роджер почувствует это. Пусть присутствует при моих встречах с эскортесс.
– Нет-нет… – начал было Сильвертон, но тут диван вдруг взлетел в воздух, врезался в стену рядом с окном, выбил ножкой стекло, а с пола в это время поднялся Сапфир.
– Слушайте Брайана, я сказал! – хрипло заорал родоначальник. – Вы, крылатые, забыли, что вы лучшее творение Господа! Вы, крылатые, забыли о своём предназначении!..
Он замолчал, опустил голову, ссутулился и побрёл к выходу, ворча что-то о том, что он согласен бросить пить почти навсегда, если Брайану дадут Моргану Аргиад.
Сильверстоуны позволили Сапфиру уйти без своих комментариев. Даймонд, как и все, проводил своего отца взглядом, после чего пожал плечами и сказал:
– Раз так сказал ясновидящий, по какой бы причине он так не говорил, значит, Брайан добьётся своего.
Ричард Сильвертон молча смотрел на Даймонда и уловил тот момент, когда пробуждённый древнейший спрятал нижнюю часть лица в ладони и совсем тихо, сам себе, проговорил:
– А может это потому, что Моргана Аргиад – внучка той Игрейны. Право, лицемер.
После чего Даймонд закрыл глаза и явно стал засыпать, клонясь к спинке своего кресла.
Герцог, шумно выдохнув, поднялся:
– Хорошо, иду составлять пакет с предложениями для северян. Джулиан, идём в кабинет.
Энтони и Джереми покосились на Роджера, одного из худших отцов всех времён, как они считали, переглянулись и, тихонько, за его спиной, вышли.
В гостиной остались только близнецы и Даймонд. Роджер плюхнулся на место герцога. Брайан присел на место Джулиана. Оба наблюдали за тем, как красивенький сынок родоначальника постепенно заваливается вбок, к подлокотнику. Когда голова Даймонда неудобно свесилась, и крылатый всё же не проснулся, близнецы переглянулись.
– Итак? Где она? – спросил Брайан, вздохнув.
– В тюрьме, в Синеренесси. Её и строили для эскортов. Голые стены по шагу в толщину и… всё.
– Это же… поспешим. – Брайан скорым шагом двинулся к дверям. Но Роджер не шевельнулся.
– Сейчас?
– Хотелось бы как можно быстрее вытащить её оттуда. Даже в скале у отшельника в Арнс, женщине, любой, было бы наверняка уютнее, чем в каменной клети.
– Ничего с ней там не случиться, – махнул рукой Роджер. – Ты слишком добр.
– Что мешает тебе быть добрым?
– Странный вопрос. Рэй, умирая, сказал Сен-Монфору, что его ранила красивейшая из женщин.
Брайан замер. Для него всё сложилось.
– Так вот почему и Джулиан, и отец, и ты, так хотите её смерти? Из-за того, что она в честном бою ранила, не смертельно, нашего, извини, глуповатого младшего брата, а он всё равно, истекая кровью, бросился снова в атаку? Он умер из-за собственной… глупости, да, другого слова не подобрать.
– Ну, если ты глупостью называешь доблесть, то я рад, что ты монах. От таких, как ты, армию спасать надо было бы.
– Доблесть-то доблестью, но головой всё ж надо пользоваться и трезво оценивать ситуацию. Согласись, Рэй был очень молод и полон предрассудков.
– Ты всё равно ничего не смыслишь, – поморщился Роджер. Он выглядел взволнованным и расстроенным. – Мне даже кажется, что объяснять тебе бесполезно… И не думай больше высказывать своё мнение о военных действиях в присутствии ветеранов! Нет, вообще в присутствии мужчин, настоящих мужчин!
Ненадолго стало очень тихо.
– Разбирайся с этой шлюхой сам, – продолжил Роджер. – Знаешь, желаю тебе удачи.
Роджер встал и вышел.
Брайан подумал и прокричал в открытую дверь:
– Разыграл обиженного, чтобы только не ехать в Синеренесси? Навестишь ближайший дом свиданий вместо дела – тебя и вычислять не нужно!
В ответ послышался короткий смешок. Значит, Брайан угадал.
Даймонд очнулся и побрёл к себе в спальню.