«Каждой своё», — говорил он, и не было ничего, что он не сделал бы, чтобы угодить своим клиенткам или что огорчило бы их.
Матиас продолжил пролистывать встречи в календаре. Следующей ночью наступала очередь Мелани Торрент. Эта женщина, совершенно отличалась от Клариссы или Линды. Единственная общая между ними черта — обычный муж-идиот, чертовски богатый, отвлекающийся на работу или любовницу. В постели Мелани была определенно раскована. Ей не нравились сладкие слова или романтические любезности, она не искала сказку, а только мужчину, который часами смог бы агрессивно и хорошо её трахать.
Матиас на мгновение закрыл глаза. Эта неделя ожидается длинной, но усилия того стоили. Он получал пятьдесят процентов от всего, что ему платили, и эта цифра выплачивалась регулярно по легальным счетам от фирмы-прикрытия, куда его наняли в качестве консультанта. Агентство оплачивало прекрасную одежду, которую он носил, предоставило хорошую спортивную машину, организовало для него абонемент в один из самых эксклюзивных спортивных залов Сан-Франциско. Всё для того, чтобы их товар находился на высоте любого запроса и всегда был желаем. Сначала он был поражён такой щедростью. До работы на них у Матиаса даже не было машины, а его гардероб состоял из двух пар джинсов, нескольких рубашек и толстовок. Тренажерный зал ему казался ненужным излишком, но заключённый контракт предусматривал, чтобы он всегда находился в отличной физической форме, и обязывал Матиаса посещать зал, по крайней мере, три раза в неделю. Тот же самый абонемент включал косметические процедуры, которые также не подлежали исключению. За несколько месяцев он превратился в нового Дориана Грея с возбуждающей внешностью и гнилой душой.
Матиас закрыл ежедневник, вспоминая бессонные ночи, которые провёл плача и думая о том, как найти молоко для своей дочери. Когда боялся возможности, что социальные службы её заберут. Затем вновь его открыл и огляделся вокруг: теперь он жил в хорошей квартире в центре Сан-Франциско, его малышка имела еду и игрушки. Она ходила в хороший сад и за ней с любовью присматривала Глория. Элизабет росла спокойной и здоровой, а цена, которую он заплатил, чтобы так жить, была ничем по сравнению с облегчением от выхода из неприятностей. Он подумал, что каждый день приводить в постель женщин, готовых на всё или желающих отдаться, чтобы их оттрахали — в конце концов, не было большой жертвой.
Тем временем у него на руках Элизабет снова уснула. Он осторожно переложил её на большой диван и, чтобы девочка не соскользнула с края, положил несколько подушек. Потом пошёл готовиться к выходу. Через полчаса они оказались напротив детского сада, готовые начать свой день. Любой, кто на него смотрел, не мог не влюбиться в молодого человека с такой исключительной внешностью, который в одиночку, неустанно и с любовью ухаживал за дочерью. И на самом деле не только все педагоги, но и матери других детей соревновались, чтобы привлечь его внимание, однако, без малейшего шанса на успех.
Его не интересовала любовь, он познал её и потерял наихудшим образом. Матиас мог предложить только отличный секс. За скромную сумму в пятьсот долларов в час.
ГЛАВА 2
Скарлетт только что закончила свою смену, когда увидела, как из лифта в одиночестве выходит элегантная зрелая женщина. Та самая с кем тремя часами ранее пришёл он. И учитывая время, вероятно, последняя за сегодняшний вечер.
Как и всякий раз, когда она надеялась увидеть его, сердце Скарлетт начало биться быстрее. Она с трепетом ожидала тех моментов, когда могла увидеть Матиаса: как он входил или выходил из отеля. Тех самых, в которых он казался обычным клиентом, когда на несколько мгновений освобождался от своей маски соблазнительного плейбоя.
Скарлетт предпочитала именно эти моменты. В них менялось выражение лица Матиаса. Его мимика становилась более расслабленной, и лицо выглядело невероятно нежным.
С тех пор как он начал посещать St. Regis, Скарлетт проводила дни, размышляя о том, что делает Матиас, когда не занят развлечением своих клиенток.
Она была простой девушкой, которая мало что знала об удовольствиях в жизни, и до последнего времени единственными отвлекающими факторами для неё являлись работа, несколько друзей и много книг. Она ничего не знала о любви, а о сексе ещё меньше. В общем, этот молодой мужчина вселил в неё любопытство и нужду, о которой она долгое время делала вид, что не видит и не слышит, слишком занятая попытками выжить и забыть.
В течение многих лет её единственной движущей силой была боль, и именно боль парадоксально к нему притягивала. А также факт, что, несмотря на своё кажущееся совершенство, от Матиаса исходила тёмная и декадентская энергетика. Он казался таким одиноким, скрывающим раны. Романтический герой, похожий на тех, в кого она влюблялась, читая любовные романы.
— Где ты? Почему бы тебе не спуститься? — прошептала она, но недостаточно тихо, чтобы не быть услышанной Амандой.
— Кто? Матиас Кроуфорд? — спросила та, заставляя Скарлетт покраснеть. — Наверное, измотан. Хочу сказать… три часа! Я не могу думать об этом. Бедняжка еле шла, ты её видела? Это не мужчина, а машина.
— Аманда, пожалуйста!
— Не изображай невинность. Я знаю, ты тоже об этом размышляешь. Все думают об этом. Кроуфорд развязал ад в отеле.
— Кто все? Думают о чём?
— Горничные, из администрации, уборщицы на этажах. Все я тебе говорю. Все думают о том, чтобы оказаться с ним постели. Конечно, тот факт, что ты здесь работаешь усложняет ситуацию, и потом, пятьсот долларов в час это не мало... Парень берёт хорошие деньги...
— Что ты говоришь?
— Он берёт пятьсот долларов в час! Мне поведала одна из его постоянных клиенток, любительница поболтать. Жена техасского нефтяника, которая приезжает в Сан-Франциско раз в месяц, чтобы быть им оттраханной. Пятьсот долларов, к которым, конечно, мы должны добавить еще пятьсот двадцать пять за номер. Только между нами... Я уже экономлю месяцы, чтобы сделать себе этот подарок, — она довольно улыбнулась.
— Ты с ума сошла? А Джордан? — спросила её Скарлетт, напоминая об эпическом женихе своей подруги, и движимая, скорее ревностью, чем истинной моралью.
Коллега пожала плечами.
— Ради него стоит рискнуть. Такой поезд в жизни проезжает лишь раз, и ты не