того, что мне было нужно, в других есть ощущение «реального времени», которое все мы воспринимаем как более адекватное; описать его можно традиционными литературными средствами XIX века. Готовясь сочинять книги о Пьяте, я сначала обратился к великой немецкой классике, «Симплициссимусу» Гриммельсгаузена и прочим ранним плутовским романам. Затем я изучил корни определенного рода моралистической литературы, начиная с Дефо через Теккерея и Мередита к новому времени, когда роман о плуте (или мошеннике) мог принять форму, например, роуд-муви. Видимо, мне следует признать, что Пьят и роман «Византия сражается» ускорили распад моего второго брака (что в какой-то степени отражено в «Борделе на Розенштрассе»), но конец 1970-х и 1980-е годы были для меня веселым временем; мой любимейший роман того периода – это, наверное, «Лондон, любовь моя». Я хотел сочинить нечто праздничное.

В 1990-е я вновь попытался объединить разные виды литературы в один роман; итогом стала трилогия «Второй Эфир». Мандельброт, теория хаоса и теория струн словно предложили мне, как я говорил в то время, карту моего собственного мозга. Благодаря ей мне было куда легче развивать идею мультивселенной, представляющей как внутреннее, так и внешнее; мультивселенной как метафоры и средства структурировать и рационализировать чрезмерно фантастический и квазиреалистический нарратив. Миры в ней двигались вверх и вниз по уровням, или «плоскостям», объясняемым через массу, а значит, целые вселенные могли существовать в «одном и том же» пространстве. Результатом развития данной идеи стали главы романа «Война меж ангелов», где абсурдистские элементы выполняли функции мифологии и фольклора для мира, осознававшего себя в терминах новой метафизики и теоретической физики. По мере того как космос на наших глазах уплотняется и становится почти бесконечным, а черные дыры и темная материя воздействуют на нашу реальность, мы можем исследовать их и наблюдать за ними так же, как наши предки изучали нашу планету и наблюдали за небесами.

В конце 1990-х я вернулся к реализму, иногда с толикой фэнтези, и написал роман «Король города» и рассказы, вошедшие в сборник «Лондонская кость». Я также сочинил новый цикл об Элрике/Вечном Воителе, начатый книгой «Дочь похитительницы снов». В этом цикле миры Хоукмуна, Бастейбла и других сходились с моими реалистическими и автобиографическими историями (еще одна попытка увидеть все мной написанное как единое целое), связывая несопоставимые жанры – через идеи, берущие начало в мультивселенной и Вечном Воителе, – в один гигантский роман. Чуть позже я завершил цикл о Пьяте, попытку рассмотреть корни нацистского Холокоста в мировой культуре – европейской, ближневосточной и американской – и обосновать мое странное чувство вины перед погибшими, одновременно изучив мои собственные культурные корни в свете непреходящего антисемитизма.

В 2000-е я изучал разные традиционные способы рассказывать истории в последних частях сборника «Метатемпоральный детектив», а также через трибьюты, комиксы, пародии и игры. Я стал оглядываться на тексты, повлиявшие на меня в начале моей карьеры. Достигнув пенсионного возраста, я решил отдохнуть. Вместе с Уолтером Саймонсоном я сочинил «приквел» к циклу об Элрике – графический роман «Становление чародея» – и недолго побыл в шкуре онлайн-редактора сайта Fantastic Metropolis.

В 2010-е я написал роман о Докторе Кто «Приход террафилов» с поклоном П. Г. Вудхаузу (любимый писатель моего отрочества), продолжил сочинять рассказы и повести и начал работу над первым романом нового цикла «Шепчущий рой», объединяющего чистое фэнтези с традиционной автобиографией. Я по-прежнему пишу истории о Корнелиусе, пытаясь соединить в них всё разнообразие жанров и поджанров, на которые разбилась современная литература.

На протяжении моей карьеры критики то и дело заявляли, что я «оставляю» фэнтези и сосредоточиваюсь на мейнстриме. Истина, однако, в том, что всю свою жизнь с шестнадцати лет, когда я стал профессиональным писателем и редактором, я сочинял истории в том ключе, какого эти истории требовали, и, когда было необходимо, создавал новые формы, потому что старые для меня уже не работали. Некоторые идеи лучше всего укладываются в историю про Джерри Корнелиуса, что-то лучше писать как реализм, что-то – как фэнтези или как научную фантастику. Иногда лучшее – сочетание того и этого.

Я уверен, что буду писать только то, что захочу, и продолжу эксперименты со всеми способами поведать историю и включить в текст как можно больше тем. О чем бы я ни сочинял: хоть о вдове, что старается совладать с одиночеством в своем коттедже, хоть о гигантском, размером со вселенную, разумном космическом корабле, ищущем своих детей, я буду пытаться рассказывать мои истории до самой смерти. Надеюсь, хоть некоторые из них придутся вам по вкусу.

В одном читатель моего нового собрания сочинений может не сомневаться: оно никогда не появилось бы без огромной и незаменимой помощи моего старого друга и библиографа Джона Дэйви. Джон ручается за то, что издания Gollancz – лучшие из имеющихся. Я благодарен Джону за многое, включая то, что он сделал для моего сайта Moorcock’s Miscellany, однако его работа над этим изданием исключительна. Будучи вдобавок состоявшимся писателем, Джон – изумительно хороший редактор: в ходе работы с Gollancz и со мной он указал на все ошибки и недочеты предыдущих изданий (некоторые сохранялись с первой публикации), позволив мне внести исправления или переработать текст. Без Джона я бы этот проект не осилил. Думаю, все мы вместе, Gollancz, Джон Дэйви и я, породили лучшее из возможных изданий, и я очень благодарен Джону, а также Малькольму Эдвардсу, Дэррену Нэшу и Маркусу Гриппсу за их тяжкий труд, без которого данного собрания сочинений просто не было бы^[1].

Майкл Муркок

Первая книга Хоукмуна Голова с камнем

Дэйву Броку посвящается

Часть первая

Тогда Земля состарилась, рельефы ее стерлись, являя признаки преклонного возраста, а обычаи сделались странными и причудливыми, словно у доживающего свой век старика…

Полная история Рунного посоха

Глава первая Граф Брасс

Однажды утром граф Брасс, лорд-хранитель Камарга, заседлал рогатую лошадь, намереваясь осмотреть свои земли. Он ехал, пока не достиг небольшого холма, на вершине которого высились руины, оставшиеся с незапамятных времен. То были развалины готической церкви с толстыми каменными стенами, отполированными ветрами и ливнями и по большей части скрытыми