Армия

Виктор Трегубов

Родился в Киеве в 1985 году, корни семьи — в Киеве, Крыму и Одессе.

По образованию — журналист, философ и теолог. Вступил в ряды ВСУ 13 июля 2015 года, демобилизовался в октябре 2016-го в звании старшего лейтенанта. По состоянию на 2017 год — главный редактор сайта «Петр и Мазепа».

Страна удивительных людей

Я обещал сослуживцам не писать о своей службе.

Во-первых, к тому не располагала ее специфика.

Во-вторых, узнав, что к ним по мобилизации попал не просто «пиджак»,^[1] а журналист, товарищи военные явно приготовились к тому, что уже завтра на всех первых полосах страны их прополощут от забора и до обеда, начиная с командиров.

«Шо, будешь, Трегубов, армию ругать?» — спрашивали меня, наверное, с десяток раз.

«Не буду», — говорил я.

И правда, не буду.

Я хочу написать о том, чему она меня научила. И какой опыт из нее я вынес для мирной жизни — и, забегая вперед, скажу, что там он оказался более чем полезным. Но больше всего я хочу рассказать о людях.

За много лет в журналистике, включая политическую, я научился классифицировать людей. Разбивать их по типажам, схожим с психологическими, социологическими или электоральными категориями. Анализировать их, по ходу отмечая те или иные качества и делая для себя быстрые выводы.

«Так, вот этот тип мне знаком. Невзначай в диалоге упоминает, как два дня тому назад дал жару двум уличным гопникам, хотя беседа вовсе не об этом. А еще о своей службе на флоте, якобы еще до совершеннолетия. Ясно, патологический лжец. Хвастун, с хорошей вероятностью — второй сын в семье с доминантным старшим братом. Компенсирует неуверенность в себе выдуманной похвальбой. Девочки от таких тают и много где на таких есть спрос, но я с ним дела иметь не хочу. Задолбусь разбираться, когда он врет, а когда нет».

«Тихий, спокойный, большой, флегматичный, о себе говорить не любит. Таким обычно можно доверять».

«Взбалмошная, экстравагантная, очень общительная, самоуверенная, осыпает тебя комплиментами. Ага, плавали. На второй попытке усомниться в ее звездности или отказать ей в любой услуге тебя с этого пьедестала сметут и сверху попрыгают. Нет уж».

Большой ошибкой было прийти с таким набором стереотипов в армию.

И, казалось бы, ничто не предвещало. В учебке — замполитских курсах шестой волны на базе Киевского военного института — люди точно так же читались. Этот алкаш, этот мошенник, этот интеллигент, а этот отличный пацан. Обычно видно с ходу, и заговаривать особо не надо. Единственным исключением оказался единственный участник боевых действий в моем учебном взводе: по документам — ветеран миссии в Косово с президентской наградой, по виду — интеллигентный дядечка под пятьдесят, эдакий профессор заштатного вуза, по поведению — неадекватный социопат, осознанно провоцирующий сослуживцев.

«Ну, наверное, в Косово он так же „воевал“», — подумал тогда я.

Теперь допускаю, что сильно ошибался. Вполне возможно, что там он воевал как герой.

Момент первого прибытия на ППД части я потом много раз пересказывал в лицах. Насмотревшись на учебку, где часть бойцов, мобилизованных из сел депрессивных регионов, на построение приходилось буквально нести, я ожидал, что на КПП меня встретит лысый полубандит, и, сплюнув через дырку в зубах, поведет часть показывать.

Когда на входе меня поприветствовали две ослепительно красивые девушки в лейтенантском звании и не по стране вежливый молодой старлей, мне показалось, что я ошибся адресом. Но нет. Мне быстро пояснили всю специфику.

— Видишь, Трегубов, человек скребком машет?

Мы стояли посреди части, выглядевшей как декорация к постапокалиптическому фильму, если бы в таких кинокартинах кто-то когда-то озадачивался ремонтом. На самом деле, часть всего лишь простояла пустой три года — с тех пор, как оттуда съехал предыдущий полк. К моменту, когда туда перевели моих сослуживцев, местные сорвали даже кафель и выкопали на металлолом часть кабелей связи.

— Человек, Трегубов, кандидат наук, доцент Львовского университета. Это чтобы ты понимал.

С частью мне невероятно повезло. И с мобилизованными, и с кадровыми. Последние, по большей части, вышли из Крыма. А те, кто вышел из Крыма, очень хорошо понимал, зачем они здесь и что нужно делать.

Но и в ППД, и позднее, в АТО, служба постоянно намекала мне: я ничего не знаю о людях.

Вот молодой офицер, совсем еще пацан. Он ведет себя и разговаривает так, что хочется спрятать телефон в карман поглубже. Он на ровном месте может наехать не только на подчиненного, но и на равного по званию. Половина сослуживцев не может его терпеть — в нашей очень ровненькой части он смотрится, как бы это сказать, неорганично.

«Наверное, вчерашний выпускник училища, — думаю я. — Насмотрелся на тамошних кабинетных офицеров-крикунов и считает, что так правильно».

Через месяц я узнаю, что парень командовал разведвзводом, защищал ДАП. Получил тяжелую контузию, мучается головными болями. Контузия вообще редко улучшает настроение.

Или другой. Приятный парень, но вижу редко, неприметный, немного загадочный. Когда я узнал список его предыдущих заслуг, то сумел найти людей, готовых помочь ему с новой квартирой для живущей в недоремонтированной казарме семьи. Потому что заслужил. Можно, говорят мне, если он сам против не будет.

Он сам оказывается против. «Я себе свою верну!» — обижается.

Свою — это на оккупированной территории. За которую, по слухам, кредит недовыплачен.

Или девушки, встретив которых не по форме, никогда бы не заподозрил в военной карьере. Красивые, умные и просто слишком веселые, чтобы уложиться в стереотип о суровых дамах-военнослужащих.

Или командиры, которые пользуются у подчиненных безусловным авторитетом, никогда не повышая голоса. И другие — которые пользуются таким же, разговаривая криком.

Или вчерашние мобилизованные, студенты-интеллигенты, которые успешно командуют ротой из вчерашнего люмпена там, где не справлялись никакие кадровые военные с опытом и выслугой лет.

Или те самые кадровые, которые в зоне АТО вынуждены были садиться во временные военные администрации населенных пунктов и справляться лучше, чем до них выборные мэры и главы.

Эта мобилизация сломала все шаблоны. Я и раньше знал, что на героизм способен тихий и спокойный обыватель. Теперь я понимаю, что на него иной раз способен и хвастун, и просто мудак, и вообще, наверное, каждый из нас. Я всегда знал, что в армии могут служить