ничего в огороде не сделаешь, сижу, читаю твои кныжки, шо ты мне на сохранение оставила. Ты знаешь, даже Уголовный кодекс читала. Так понравилось! Столько нового узнала, куда, кого и по якой статье посылать. И тут, бац, в одной кныжке «пательня». Мине так это слово запало, так понравилось. Прямо хожу, а в голове «пэкэльна пательня». Как музыка ото, привяжется и аж шкварчить у голове. А тут Любку встретила, ну, ты ж помнишь нашу Любу-сарафанное радио? А та як завелась, мол, ОБСЕ ей лично сообщило, шо фсе, будут бомбить Свердловку горчичниковыми бомбами. Опять «личный приказ Ляшко, Порошенко и Обамы». У всех снова паника, а тока успокоились. Нэ, ну, понятное дело, бабы не верят, шо ОБСЕ к ней лично приезжало с докладом, но страшновато. И таку панику нагнала в магазине, шо прям хоть щас беги, бери простынь и на кладовыще. Я не выдержала, говорю ей: «Люба, да закрой ты свою пательню!»

Лена, знаешь, само с языка слетело. Говорю: от твоего языка больше вреда, чем от горчичныковых бомб. Ты ж в прошлом году крест на пузе чертила, шо на город фосфорни бомбы лично Ляшко скидував и ты его на крыле самолета видела. Ты ж в прошлом году божилась, шо видала машину-холодильник с банками органов, и прямо надписи были «Печень Ивановой К. И. 10 шт». Ты же всех мужиков призывала Свердловку от Правого Сектора защищать, а когда все в опочление записались и жареным запахло, то ты свого однояйцевого «инвалида» в погребе борщами кормила. Шо ж ты людям опять голову морочишь, люди только на мир повернули. У тебя, говорю, Люба, рот, як пэкэльна пательня. Ты когда его роззяваешь, то даже черти разбегаются.

Я смеюсь.

— От это ты ее приложила! Нормально! И че Любка?

— Замолчала, глазища выпучила и шмыг из магазину. А через два дня пришла ко мне вечером з черешней, говорит, мол, давай, мириться. Ты така умна стала, як твоя кума. Меня, говорит, так ще никто не посылав. Ты меня як ото обозвала, то у меня зуб болел, суп выкипел, кастрюля згорела и прыщ на интимном месте образовался. Ни сесть, ни сходить куды надо. Отзывай прокляття. Я, говорит, у всех поспрашивала, нихто не знает, шо это такое. Це тебя кума наблатыкала, она ж у тебя теперь западнячка. А там, люды кажуть, очень сыльна магия. Тож давай мириться, я тебе честно говорю, шо не було Ляшка з органами, а ты мне прокляття знимаешь.

Я сползаю под стол, давясь вишневым компотом.

— Сняла проклятье, колдунья?

— Н-э-э, — говорит кума, — я ей сказала, шо прокляття работает обособленно-консолидированно (у тебя в кныжке вычитала, красивое слово) и включается, когда про Правый Сектор, бомбы чи Ляшка вспоминаешь.

— Надо было списком, списком, — хохочу я, — Порошенко, Ярош, Обама.

— Не подумала, — грустнеет кума, — а ну скажи мне, шо такое «перетягнути вздовж шиї налигачем». Пенсию ж должны дать, то Олька-раша-тв объявится. У ее ж сына в четверг ОБСЕ отжатую машину отжало. Думаю, чем же ее перехрестить так интеллигентно, шоб и ее черти взялы. Налыгач подойдет, как думаешь?

Як роса…

Кума на проводе. Голос особо торжественный. Такой голос бывает у кумы когда либо чего напартизанили, либо тете Олераша-тв из магазина хренпиэс-навигацию проложили. Ну, в цивилизации джипиэс-навигатор, у нас село и зона оккупации. У нас или «хренпиэс», или «куда подальше»-навигация работает.

Кума говорит:

— Лена, это хорошо, шо ты меня жизни учила. В части приема-передачи информационного блока.

— Хм. Опять раша-тв что-то показывала?

— Та не. Я с той стороны, шо информация — она может быть одна, но понять ее можно совершенно обратно. Тьху! Я к тому, шо ты правильно говорила, шо, мол, не усьо, шо кажуть, то оно-то и есть. От сегодня, была в магазине и чуть тетю Валю не вбыла за измену Родине.

— О господи! Неужели и тетя Валя инфицировалась русизмом? Как же так, а?!

— От не перебывай! Слушай! Выводы она делает, не дослушав. Это ж сама себя в информационный капкан выводами загоняешь. Видишь, я все запомнила, про капкан. Ладно. Слушай уже. Стою, значит, в нашей «Светлане», и тетя Валя как раз скуплялась. Пенсию ж принесли, гады. И тут заходят камуфляжни. И тетя Валя до них: «Хлопчики, а вы з опочления, тьху ты, з опочленения, тьху ты, мать его туды, не выговорить, з комендатуры?»

Мальчики такие: «Да! Налоговая комендатура! А шо, бабка, хто-то обижает?» Она руками замахала: «Ой, шо вы, хлопци, не, не обижает. То я дывлюсь, таки хлопци гарни заходять, прямо як та роса на сонци. От, думаю, пидийду та скажу им». Они, значит, расцвели, заулыбались и пошли в подсобку, видимо какой-то налог отжимать.

Я не выдержала, трусит всю, думаю, вот старая карга, мы ей воду все лето носили, мы ей лекарства, мы ей продукты, дров накололи, а она «як роса на сонци-и-и-и». Щас, думаю, я ей выскажу. Подхожу к ней и говорю, шо ж ты, мол, тетя Валя на старости лет опочлению комплиментами сыплешь, не стыдно?!

А она мне: «Тьху на тебя, Людка, я ж их прокляла, а вы тупи, не заметили».

Я говорю, как же прокляла, когда ты им «ой, хлопци, вы такие гарные, как роса на сонци». А она мне: «Дура молода, вчи Шевченка. Ще Шевченко напысав: „згинуть наши вороженьки, як роса на сонци“. От я их росою назвала, шоб их сонцем выпалило, тьху».

— Лена, — говорит кума, — вот это троллинг, высший уровень. А ведь тете Вале-то 72 года. Вторая война, можно сказать, за плечами.

Молчим. За плечами ли? Дожить бы нам всем до Победы! И ничего, что тетя Валя автора перепутала. Неважно это. Главное, что на Луганщине остались те, кто верит в Победу, нашу жовто-блакытну. И знают гимн и Шевченко. И наша боевая пенсия делится с нами мудростью, как пережить эту войну, которая так похожа и непохожа на ту.

Но, если люди шутят в таких условиях, — будем жить, как сказал знаменитый киношный герой. Дабы увидеть, что над нашей Украиной самое высокое небо, которое ласкает самые зеленые поля. А роса… Ну, вы поняли.

А кума даже сделала философский вывод. Мыслищу выдала, так сказать. Об информационной войне.

— Информация, Лена, така вещь, шо не каждый знает, шо с ней делать. Це как первый раз мыть тефлонову сковородку. Вроде понимаешь, шо дура, но трешь.

Примечания

1

Слэнговое обозначение офицеров запаса, получивших звание после военной кафедры гражданского вуза.

(обратно)

2

Состязание, в котором два участника по очереди пытаются показать свои лучшие танцевальные движения — «перетанцевать» противника. — Авт.

(обратно)