старая бумага на его стенках отклеивалась, но Берден отметил, что внутри было чисто, не было ни пауков, ни следов паутины. Да, миссис Парсонс любила свой дом, она была домашняя женщина.

— Сейчас уже половина одиннадцатого, — сказал Берден, взглянув на часы. — Последний поезд приходит в час ночи. Возможно, она приедет с этим поездом.

— Она никогда никуда на поезде не ездит, — произнес Парсонс с неожиданным упрямством.

Они спустились вниз, немного задержавшись в спальне, где Парсонс опять ввинчивал лампочку в люстру, на свое место. В потемках крутая лестница была похожа на глубокий колодец, и было в этом что-то неприятное и пугающее. А между тем здесь все могло бы выглядеть иначе, если бы стены были побелены и дом поярче освещен. И пока Берден спускался по лестнице, он размышлял о женщине, жившей в доме, о ее ежедневных трудах, хлопотах по хозяйству, радении о чистоте линялого, затертого линолеума, попытках до блеска отполировать старые, пожухшие деревяшки.

— Просто не знаю, что и делать, — вздохнул Парсонс.

Бердеиу не хотелось идти в маленькую столовую с мамонтообразным буфетом, где на столе остались чашки с недопитым остывшим чаем. Кроме того, как раз к этому времени Джин должна была вернуться из кино.

— Попробуйте обзвонить ее друзей и знакомых по церкви, — сказал он, незаметно продвигаясь в сторону входной двери. «Знал бы Парсонс, сколько мужей сообщают о пропавших своих женах в полицию, и как невысок процент разысканных, найденных мертвыми где-нибудь в лесу или в поле, или в виде разрубленных останков в чемодане, а где живые — неизвестно…».

— Что вы, разве можно сейчас звонить? Уже поздно.

В голосе Парсонса прозвучало что-то похожее на возмущение, как будто усвоенное им раз и навсегда правило никому поздно не звонить было для него настолько незыблемым, что он не смел его нарушить даже в критический момент своей жизни.

— Примите две таблетки аспирина и попытайтесь заснуть, — посоветовал ему Берден. — Если у вас что-нибудь прояснится, позвоните мне. Полиция в курсе дела. Пока мы ничего не можем предпринять. Сообщим вам, если поступит информация.

— Что же будет завтра утром?

«Если бы он был женщиной, он упал бы мне на грудь и слезно стал просить остаться: «Умоляю, не уходите, я боюсь одна!»»

— Я загляну к вам по дороге в участок.

Парсонс стоял в дверях и смотрел ему вслед, долго, пока тот не дошел до середины улицы. Здесь Берден остановился и, оглянувшись назад, увидел темную фигуру на крыльце, бледное, испуганное лицо. Блики света из окна падали на медные поручни крыльца. Берден ощутил чувство беспомощности и стыда из-за того, что ему не удалось успокоить этого человека. Он помахал ему рукой.

На улицах было пустынно, стояла тишина, какая может быть по вечерам только вдали от большого города. «Может, она сейчас на станции, бежит по платформе, вниз по ступенькам, виновато соображая на ходу, чтобы ей наплести мужу, какое придумать алиби. Она обязана придумать стопроцентное алиби», — подумал Берден, возвращаясь мыслями к несчастному мужу, который мечется там, в доме, то впадая в отчаяние, то на что-то еще надеясь.

Берден решил немного отклониться от маршрута и вышел на угол Табард-роуд, откуда была видна Хай-стрит и вдалеке — начало Стовертон-роуд. Последние машины разъезжались со стоянки перед гостиницей «Голубь с веткой». Торговая площадь была пуста, и лишь на Кингсбрукском мосту целовалась парочка влюбленных. В это время среди сосен мелькнул автобус из Стовертона. На минуту он скрылся из вида в низине за мостом. Взявшись за руки, влюбленные побежали на остановку, которая была в центре торговой площади, там, где раньше в рядах продавали скот. Автобус подкатил, но никто из него не вышел. Вздохнув, Берден побрел домой.

— Она до сих пор не появилась, — сказал он жене.

— Знаешь, Майк, это очень странно. Вот уж никогда бы не подумала, что такая, как она, может уйти к другому.

— А что, она такая некрасивая?

— Да нет, я бы этого не сказала, — ответила Джин. — Но понимаешь, она с виду очень скромная. Туфли на каблуках не носит, косметику не употребляет, аккуратная завивочка с металлическими заколочками, чтобы волосы не растрепались. Ну, в общем, представляешь. Наверняка ты ее видел.

— Может, и видел, — сказал Берден. — Но не запомнил.

— Нет, все-таки простенькой ее назвать нельзя, это определение к ней не подходит. У нее довольно интересное лицо, но старомодное, теперь такие увидишь только в семейных старых альбомах. Такой тип лица может не нравиться, но впечатление оставляет, его не сразу забудешь.

— Не знаю, я, например, забыл, — сказал Берден. Он решил больше не думать о миссис Парсонс, и они с женой стали обсуждать фильм.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Утром подружка не вилась над гнездом,

Не вернулась в тот день,

не прилетела потом,

Так и не вернулась она.

Уолт Уитмен. Серенькая птичка

Берден спал мало, беспокойная работа приучила его быстро высыпаться. Он считал, что после Брайтона небольшой торговый городок покажется ему тихим и скучным. Но покоя и тут не было. Сыскной полиции везде хватает дел.

В семь часов утра раздался телефонный звонок.

— Берден у телефона.

— Говорит Роналд Парсонс. Она не вернулась. И еще, мистер Берден, — она ушла без пальто.

Был конец мая, погода стояла на редкость холодная и ветреная. Резкие порывы ветра трепали шторы на окнах спальни. Берден сел в кровати.

— Вы в этом уверены? — спросил он.

— Мне не удалось заснуть, поэтому я решил просмотреть ее вещи. Убежден, что она не взяла с собой пальто. У нее их три: плащ, зимнее пальто и еще одно, старенькое, она в нем работает в саду.

Берден высказал предположение, что она могла уйти в костюме.

— У нее только одна костюмная пара, — Парсонс любил вышедшие из употребления выражения. — Она висит у нее в шкафу. Жена, наверно, надела новое ситцевое платье, — он замолчал и откашлялся, — которое недавно себе сшила.

— Хорошо, я сейчас оденусь и заеду за вами, — сказал Берден. — Ждите меня через полчаса, вместе поедем в участок.

Парсонс был выбрит и тщательно одет. В маленьких его глазах застыл ужас. Чашки, из которых они накануне пили чай, сушились на самодельной полке для посуды, сколоченной из деревянных дощечек. Берден удивился, насколько сильна была в Парсонсе привычка соблюдать внешние приличия. Несмотря на беду, он был подтянут и даже привел в порядок дом.

Берден старался не пялиться на убогую обстановку малюсенькой кухоньки: на чугунный котел в углу, старую газовую плиту на ножках, столик,