Юрий Аракчеев ЧТО-ТО ЕЩЕ

Умирает наша душа вместе со смертью тела или нет? Есть на самом деле Тот Свет или все кончается на этом?

Такой вопрос мучил меня давно, как наверняка многих. Многие писатели и философы размышляли на эту тему, есть множество исследований, романов, рассказов, фильмов. Приводятся кое-какие свидетельства существования «других миров» и «переселения душ». Лично мне тотчас вспоминаются «Чайка по имени Джонатан Ливингстон» Ричарда Баха, рассказ о бабочке из прошлого Рэя Брэдбери, «Межзвездный скиталец» Джека Лондона, целый ряд художественных фильмов и, конечно, «Жизнь после жизни» Моуди. Не говоря уже об оккультизме, Библии, Коране и Ведах.

У многих из нас тоже есть кое-какие моменты в жизни, которые трудно объяснить с точки зрения привычной науки и логики и которые как бы намекают на существование ДРУГОГО мира.

И все же достаточно убедительных доказательств бессмертия души и ее сохранения после смерти тела нет.

А хотелось бы.

Хочу поделиться двумя событиями из жизни своей. Первое — это мой сон о бабочке.

…Я учитель в старшем классе школы или преподаватель в институте. Солнечная аудитория, за столами — молодые ребята и девушки. Я принес в коробке живую красивую бабочку Павлиний глаз. Ее все видели, когда она летает в поле, в парке, порой даже во дворе. Я выпускаю бабочку из коробки, и она летает по аудитории. Она легка, красива, все радуются, и в аудитории становится как-то даже веселее.…

— Видите, — говорю я, — это живая бабочка. Если ее внимательно разглядеть, видно, какие удивительно красивые у нее крылья. У нее живое тельце, покрытое шелковистыми волосками. У нее шесть ножек, головка с большими глазами, усики-антенны, закрученный в спиральку длинный тонкий хоботок-трубочка, который раскручивается и погружается в самую глубину цветка, чтобы высасывать из него нектар. Одновременно пыльца с тычинок других цветов, прилипшая к волоскам бабочки, попадает на пестик этого цветка и оплодотворяет его, — таким образом вершится плодотворная взаимная связь между бабочками и цветками растений.

Каждая бабочка — существо удивительное. В тельце ее — мышечная, нервная, кровеносная, пищеварительная, половая системы. Как и у нас с вами. Глаза бабочки видят, усики улавливают звуковые колебания и запахи, при помощи своих роскошных крыльев бабочка великолепно летает… Сложнейшее, красивое, легкокрылое существо!

И она не только живет сама, она может производить себе подобных во множестве! Как любое живое существо на земле… Эта бабочка — настоящее чудо — сложное, красивое, живое! А теперь смотрите…

Бабочка вдруг оказывается на моей ладони, и я осторожно беру ее за брюшко.

— Видите, она живая, — говорю я и пальцами ощущаю эту трепещущую в ней жизнь. — Если я отпущу ее, она опять будет летать и радовать нас своей живой красотой. Если это самец, то он может встретить самку, оплодотворить ее, а если это самка, то она, оплодотворенная, отложит яички, из которых выведутся гусеницы, будут питаться растениями, расти, наконец окуклятся, и в конце концов на свет появится целая стайка таких же бабочек, как эта. Вот какой удивительный потенциал заложен в теле этой самой бабочки, которую я держу, вот какая животворящая идея заключена в этом маленьком тельце! Но если…

И тут я сажаю бабочку на свою ладонь и… сжимаю ее в кулак.

О, ужас! Даже хруста не слышно… Я разжимаю кулак… На моей ладони — бесформенный комок слизи и каких-то ошметок, оставшихся от чудесных крыльев. Нет прекрасного легкокрылого создания — есть немного слизистой грязи и шелуха… Даже во сне я вздрагиваю с ужасом и отвращением от того, что сделал. Но не просыпаюсь.

Дружный негодующий вздох слышен в аудитории, но я, сдерживая свои эмоции, говорю спокойно:

— Только что у нас в аудитории летала живая прекрасная бабочка. И вот что от нее осталось. Я понимаю, что то, что я сделал, жестоко и безобразно, но я хочу, чтобы вы это запомнили на всю жизнь. Во-первых, то, как безобразно убийство. Живой, красивой, весело порхающей бабочки нет, а есть бесформенный мертвый комок. Вот что такое жизнь, и вот что такое смерть. Но есть и другой смысл в том, что я сделал. Ведь то, что у меня на ладони — буквально весь материал, из которого состояла живая бабочка. Абсолютно весь, до пылинки, до молекулы! И головка с глазами и усиками, и тельце, и ножки, и крылья, и вся сложнейшая система ее существа… А бабочки нет. Есть материя, из которой состояло легкокрылое прекрасное существо, но нет в этом комке чего-то еще. Нет построения, нет ИДЕИ бабочки, ее ДУХА. То есть Божьего, природного Замысла, создающего бабочку из материальной плоти и сделавшего ее ЖИВОЙ. Есть некоторое количество материальных частиц, необходимых для создания существа, но нет воплощения того ПРОЕКТА, по которому были выстроены все эти теперешние ошметки, и нет явно чего-то еще. Мы же понимаем, что если бы даже нашелся гениальный биолог, который сейчас из этих ошметок опять выстроил бы бабочку, она не была бы ЖИВОЙ. Очевидно, что это «что-то еще» и есть на самом деле ДУХ бабочки, можно сказать ЕЕ ДУША, которая исчезла, как только бабочка стала мертвой.

Они слушают внимательно. Они впитывают. Надеюсь, запомнят.

— Не материальное есть главная основа нашего мира, — продолжаю я. — Материальное — лишь строительный материал. Основа нашего живого мира — идея, проект, дух. То самое «что-то еще». Именно это — главное и основное. Я продемонстрировал это вам на примере бабочки. Но ведь то же самое можно сказать и о нас с вами, о людях. Труп человека — не человек. А лишь биологический строительный материал, из которого человек был создан. Главное же в человеке — то самое «что-то еще», которое покидает тело, когда человек умирает. Что же именно это «что-то еще»? Вот это и есть главная загадка.

Они внимательно смотрят. Молчат. Я бы очень хотел, чтобы они запомнили. И размышляли.

— Есть удивительные строчки в поэме великого нашего поэта Михаила Юрьевича Лермонтова «Боярин Орша». Когда герой узнает вдруг о смерти своей возлюбленной, от которой он уехал, он тотчас едет к ней, но, видя ее в гробу, восклицает: «Здесь прах ее, но — не она!» Лермонтов явно догадывался, а может быть и знал больше, чем мы, об этом «что-то еще», у него есть и другие строчки на эту тему. И стихотворение «Ангел».

И тут я просыпаюсь.

Хотя все происходило во сне, но мне жаль бабочку, и даже теперь, наяву, у меня осталось неприятное чувство от того, что я сделал. Но в то же время я понимаю, что именно такой наглядный пример может пробить ленивое равнодушие, привычную слепоту очень многих. Та бабочка в моем сне погибла. Но зато других