- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (34) »
Эдвард Ли и Джек Кетчам РАССТРОЙСТВО СНА
Я бы все отдал ради тебя
— Пожалуйста, прошу, не поступай так с нами, Клэр! — молил Родерик, сбегая по каменным ступеням огромного дома. С нами, — поморщилась Клэр. — Ему тридцать, а он все еще живет со своей мамочкой. Боже! Родерик сопел у нее за спиной, едва сдерживая слезы. — Я бы все отдал ради тебя! Сколько раз она слышал эту фразу за последние девять месяцев? Постоянно! Ну, почему до тебя никак не дойдет? Мне ничего от тебя не надо! — хотела закричать Клэр. Вместо этого она развернулась и сказала: — Пойми. Все кончено. Он с недоумением уставился на нее. — Но, почему? Все было так чудесно! И ты сама сказала, что всегда будешь со мной! — О, Родерик, не выдумывай. Родерик не выдумывал. Девять долгих месяцев назад, когда они только начали встречаться, именно так Клэр и сказала. Ей стукнул тридцать один год и моложе она уже не станет. А у Родерика были миллионы. Точнее у его мамаши. — Извини. Я просто не могу тебя больше видеть. Он снова поплелся за ней, шаркая ногами. — У тебя… другой парень? — Конечно, нет! — снова солгала Клэр. Как смел он, обвинять ее в измене! Во всяком случае, Уорделл был не просто «другой парень». Он был всем тем, чем Родерик не был. Красивым, мускулистым, властным. И с членом, как у долбаного Диллинджера[1]. Она открыла дверь своего «Ниссана 300ZX» — подарок Родерика на ее день рождения — и скользнула за руль. — Но, как же Париж? Клэр на секунду задумалась. В Париже могло бы быть весело. Но рядом как всегда будет маячить его мать. И этот Фадд — личный халдей старухи, больше похожий на гопника-отморозка. К черту Париж. Уорделл обещал свозить ее в Канкун[2] как только закончит с делами. — Родерик, забудь про Париж. Я от тебя ухожу. Понимаешь? Похоже, он не понимал. Зато понял Фадд. Парень в длиннополой кожаной куртке на дальней стороне двора колол поленья электро-дровоколом. Взгляд, которым он наградил Клэр, был предельно ясен: Я бы с радостью засунул тебя в эту штуку и нарубил на мелкие кусочки. Фадд был очень предан семье. Мамаша Родерика, похоже, тоже была в курсе событий. Клэр чувствовала, как ее презрительный взгляд сверлит ей спину из окна гостиной. Старая шизанутая сука. Черт, да они тут все полные психи. — Любимая, давай вернемся в дом. Мы сядем у камина, я открою бутылочку «Луи XIII»[3]. Пожалуйста! Бога ради, теперь он еще и плачет. — Прошу, я бы… — Знаю, знаю, ты бы все отдал ради меня. Спасибо, Родерик, не надо, — она захлопнула дверь и завела машину. — Ну, хоть скажи! — всхлипывал он за окном. — Скажи, что сделать мне чтоб доказать свою любовь! Для начала свали с дороги, ты, романтичное чучело. Выруливая со двора, Клэр видела в зеркале заднего вида, как Родерик упал на колени в шекспировских страданиях, и его мать, отворяющую большие дубовые двери и ковыляющую вниз по ступенькам, чтобы утешить свое чадо. А еще — сверкнувшие ей в след глаза Фадда. Бедный Родерик. Ты просто не знаешь что мне нужно.Уорделл знал. Она едва переступила порог своей квартиры, и вот уже сильные, ловкие руки расстегивают на ней блузку, и его язык в приветствии, скользит ей в рот. — Отшила этого придурка? Клэр кивнула. Сейчас, когда все случилось, она чувствовала себя немного виноватой. — Боже! Он был так подавлен. Как еще машину у меня не забрал. Руки Уорделла справились с блузкой и мяли ее обнаженную грудь. — Он не может забрать у тебя машину. Безмозглый педик выписал ее на твое имя, забыла? — Ну, могу поспорить, за эту квартиру он платить больше точно не станет. Член Уорделла выбрался из штанов. «Папочка Трах» или «Мистер Мясная Боеголовка», как он его называл. И не преувеличивал. — На хрен его и на хрен деньги его мамаши. Через пару дней я проверну одно дельце, и мы будем купаться в бабле. А сейчас, детка, я хочу твою попку. Прямо здесь. Он стянул с нее джинсы, опрокинул на диван и, опустившись рядом на колени начал одну из тех оральные прелюдий, в конце которых ее салазки всегда густо блестели от смазки. Язык Уорделла никогда не зацикливался на чем-то одном, с равным усердием обрабатывая оба ее отверстия. И это было чертовски здорово. В такие моменты она растворялась в жарких волнах всепоглощающей страсти. Ее уносило в другой мир — в волшебную страну горячего, влажного языка, где она была королевой, и наслаждение являлось ей обязательной данью. Расщелина задницы Клэр превращалась в игровую площадку, а язык Уорделла — в стайку детей, резвящихся на ней как обезьянки в клетке. Она и представить не могла, что в облизывании ануса может быть столько разнообразия, но Уорделл легко доказывал обратное, работая с наглой уверенностью эксперта. Его язык скользил, толкал, щекотал, выводил маленькие чувственные звездочки и закручивался в ней влажными водоворотами. — Твоей дырочке нравится, как я это делаю? Клэр, прерывисто дыша и постанывая, не стала искать ответ на этот, скорее риторический вопрос своего возлюбленного. Она лишь заурчала и вздрогнула всем телом когда… — А теперь я хочу попробовать вот этот пирожок. …его язык переместился выше на север. Анус Клэр, видимо, был для Уорделла просто легкой закуской, и теперь пришло время для основного блюда. Клэр заскулила от нахлынувшей на нее лавины чувств. Ее вагина, казалось, начала жить своей собственной жизнью, превратившись в окаймленную мехом, розово-красную икону, которая упивалась поклонением своих прихожан. В данном случае, от их лица выступал рот Уорделла. Язык его скользил вверх-вниз по оливке ее клитора, рот сосал сок из ее киски как фруктовый коктейль через соломинку. Уорделл делал это столь энергично, что Клэр уже была готова к тому, чтобы увидеть свою матку, лежащую на обивке дивана. — О-о-о, большой, горячий, чудесный, любимый язык! — завопила она. — Слижи мою киску так чтобы я охренела! Но Клэр и так уже давно охренела. Она была ошеломлена, восхищена, доведена почти до безумия. Токи удовольствия пригвоздили ее задницу к дивану. Клитор словно напрямую подключили к стенной розетке, и она стонала и кричала от счастья в пустой потолок. Как пятитонный шар, врезавшийся в опору дамбы, пришел ее первый оргазм. Дамба рухнула и слила свой резервуар. Вагина Клэр пульсировала, как пульсирует мужской член — толстый, здоровенный член — стреляющий длинными струями спермы. — Вот тебе еще кое-что, детка, чтобы ты забыла про своего богатого мамсика. Безусловно, он приуменьшал — потому что «кое-чем» это назвать было сложно. Клэр часто представляла себе
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (34) »