с дерев так листья и посыпались.
— Хорошо свистишь, — говорит Шабарша, — а все не по-моему! Как свистну — тебе на ногах не устоять и уши твои не вынесут… Ложись ничком наземь, да затыкай уши пальцами.
Лег чертенок ничком на землю и заткнул уши пальцами; Шабарша взял дубинку да со всего размаху как хватит его по шее, а сам фю-фю-фю!.. — посвистывает.
— Ох, дедушка, дедушка! Да как же здорово свистнул Шабарша — ажно у меня искры из глаз посыпались: еле-еле с земли поднялся, а на шее да на пояснице, кажись, все косточки поломались!
— Ого! Не силен, знать, ты, бесенок! Пойди-ка возьми там, в тростнике, мою железную дубинку, да попробуйте: кто из вас выше вскинет ее на воздух?
Взял чертенок дубинку, взвалил на плечо и пошел к Шабарше.
— Ну, Шабарша, дедушка велел в последний раз попробовать: кто из нас выше вскинет на воздух эту дубинку?
— Ну, кидай ты прежде, а я посмотрю.
Вскинул чертенок дубинку — высоко-высоко полетела она, словно точка в вышине чернеет! Насилу дождались, пока на землю упала…
Взял Шабарша дубинку — тяжела! Поставил ее на конец ноги, оперся ладонью и начал пристально глядеть в небо.
— Что же ты не бросаешь? Чего ждешь? — спрашивает чертенок.
— Жду, когда вон энта тучка подойдет — я на нее дубинку вскину, там сидит мой брат кузнец, ему железо на дело пригодится.
— Э, нет, Шабарша! Не бросай дубинки на тучку, а то дедушка рассердится!
Выхватил бесенок дубинку и нырнул к дедушке.
Дедушка как услыхал от внучка, что Шабарша чуть-чуть не закинул его дубинки, испугался не на шутку и велел таскать из омута деньги да откупаться.
Чертенок таскал, таскал деньги, много уже перетаскал — а шапка все не полна!
— Ну, дедушка, на диво у Шабарши шапочка! Все деньги в нее перетаскал, а она все еще пуста. Теперь остался твой последний сундучок.
— Неси и его скорее! Веревку-то он вьет?
— Вьет, дедушка!
— То-то!
Нечего делать, почал чертенок завернутый дедушкин сундучок, стал насыпать в Шабаршову шапочку, сыпал, сыпал… насилу дополнил!
С той поры, с того времени зажил батрак на славу; звали меня к нему мед-пиво пить, да я не пошел: мед, говорят, был горек, а пиво мутно. Отчего бы такая притча?
ил-был старик. У него было три сына: двое умных, третий — дурачок Емеля. Те братья работают, а Емеля целый день лежит на печке, знать ничего не хочет. Один раз братья уехали на базар, а бабы, невестки, давай посылать его: — Сходи, Емеля, за водой. А он им с печки: — Неохота… — Сходи, Емеля, а то братья с базара воротятся, гостинцев тебе не привезут. — Ну ладно. Слез Емеля с печки, обулся, оделся, взял ведра да топор и пошел на речку. Прорубил лед, зачерпнул ведра и поставил их, а сам глядит в прорубь. И увидел Емеля в проруби щуку. Изловчился и ухватил щуку в руку: — Вот уха будет сладка! Вдруг щука говорит ему человеческим голосом: — Емеля, отпусти меня в воду, я тебе пригожусь. А Емеля смеется: — На что ты мне пригодишься? Нет, отнесу тебя домой, велю невесткам уху варить. Будет уха сладка. Щука взмолилась опять: — Емеля, Емеля, отпусти меня в воду, я тебе сделаю все, что ни пожелаешь. — Ладно, только покажи сначала, что не обманываешь меня, тогда отпущу. Щука его спрашивает: — Емеля, Емеля, скажи — чего ты сейчас хочешь? — Хочу, чтобы ведра сами шли домой и вода бы не расплескалась… Щука ему говорит: — Запомни мои слова: когда тебе захочется — скажи только:
Емеля говорит:
ступайте, ведра, сами домой…
Только сказал — ведра сами пошли в гору. Емеля пустил щуку в прорубь, а сам пошел за ведрами.
Идут ведра по деревне, народ дивится, а Емеля идет сзади, посмеивается… Зашли ведра в избу и сами стали на лавку, а Емеля полез на печь.
Прошло много ли, мало ли времени — невестки говорят ему:
— Емеля, что ты лежишь? Пошел бы дров нарубил.
— Неохота…
— Не нарубишь дров, братья с базара воротятся, гостинцев тебе не привезут.
Емеле неохота слезать с печи. Вспомнил он про щуку и потихоньку говорит:
поди, топор, наколи дров, а дрова — сами в избу ступайте и в печь кладитесь…
Топор выскочил из-под лавки — и на двор, и давай дрова колоть, а дрова сами в избу идут и в печь лезут.
Много ли, мало ли времени прошло — невестки опять говорят:
— Емеля, дров у нас больше нет. Съезди в лес, наруби.
А он им с печи:
— Да вы-то на что?
— Как — мы на что?.. Разве наше дело в лес за дровами ездить?
— Мне неохота…
— Ну, не будет тебе подарков.
Делать нечего. Слез Емеля с печи, обулся, оделся. Взял веревку и топор, вышел на двор и сел в сани.
— Бабы, отворяйте ворота!
Невестки ему говорят:
— Что ж ты, дурень, сел в сани, а лошадь не запряг?
— Не надо мне лошади.
Невестки отворили ворота, а Емеля говорит потихоньку:
ступайте, сани, в лес…
Сани сами и поехали в ворота, да так быстро — на лошади не догнать.
А в лес-то пришлось ехать через город, и тут он много народу помял, подавил. Народ кричит: «Держи его! Лови его!» А он знай погоняет. Приехал в лес:
топор, наруби дровишек посуше, а вы, дровишки, сами валитесь в сани, сами вяжитесь…
Топор начал рубить, колоть сухие дрова, а дровишки сами в сани валятся и веревкой вяжутся. Потом Емеля велел топору вырубить себе дубинку — такую, чтобы насилу поднять. Сел на воз:
поезжайте, сани, домой…
Сани помчались домой. Опять проезжает Емеля по тому городу, где давеча помял, подавил много народу, а там его уж дожидаются.
Ухватили Емелю и
ПО ЩУЧЬЕМУ ВЕЛЕНЬЮ
ил-был старик. У него было три сына: двое умных, третий — дурачок Емеля. Те братья работают, а Емеля целый день лежит на печке, знать ничего не хочет. Один раз братья уехали на базар, а бабы, невестки, давай посылать его: — Сходи, Емеля, за водой. А он им с печки: — Неохота… — Сходи, Емеля, а то братья с базара воротятся, гостинцев тебе не привезут. — Ну ладно. Слез Емеля с печки, обулся, оделся, взял ведра да топор и пошел на речку. Прорубил лед, зачерпнул ведра и поставил их, а сам глядит в прорубь. И увидел Емеля в проруби щуку. Изловчился и ухватил щуку в руку: — Вот уха будет сладка! Вдруг щука говорит ему человеческим голосом: — Емеля, отпусти меня в воду, я тебе пригожусь. А Емеля смеется: — На что ты мне пригодишься? Нет, отнесу тебя домой, велю невесткам уху варить. Будет уха сладка. Щука взмолилась опять: — Емеля, Емеля, отпусти меня в воду, я тебе сделаю все, что ни пожелаешь. — Ладно, только покажи сначала, что не обманываешь меня, тогда отпущу. Щука его спрашивает: — Емеля, Емеля, скажи — чего ты сейчас хочешь? — Хочу, чтобы ведра сами шли домой и вода бы не расплескалась… Щука ему говорит: — Запомни мои слова: когда тебе захочется — скажи только:
По щучьему веленью,
По моему хотенью.
— По щучьему веленью,
По моему хотенью —
— По щучьему веленью,
По моему хотенью —
— По щучьему веленью,
По моему хотенью —
— По щучьему веленью,
По моему хотенью —
— По щучьему веленью,
По моему хотенью —