странно взвизгнувшей рукой. И обеих ведьм, как ветром, отбросило на пару шагов назад.

Едва Пренара отпустило, как он рванул вперед стрелою с тетивы.

По пути к пришлой ведьме, он якобы случайно споткнулся носком сапога о голову зашевелившейся Матруши, перескакивая через нее в низком скачке. Головка дернулась, а Матруша снова улеглась в траву без чувств.

Чувствуя, что не успевает добежать до приподнявшейся на локте ведьмы, которую Матруша назвала Энни, уже на втором зверином скачке, метнул вперед нож. Успел.

Навалился всем весом сверху, вжимая истертую до гладкости стекла рукоять между грудей долговязой девицы.

От раздавшегося противного звука, Пренара мгновенно скрутило жутким холодом. Казалось сама душа застыла, вымораживаемая диким, безумным шипением, полным злобы и ненависти.

Чувствуя, как слабеет, он прижался к ней еще ближе, как страстный любовник, и прямо перед собой увидел лицо девушки.

Жуткие, светящиеся зеленью глаза сверлили его, проникая в голову. Внутри все запылало от собственного внутреннего голоса, кипящего гневом:

«Ведь это все проклятый колдун виноват. Это он подставил дочь. Если бы я его сразу прикончил, то Йунгри бы точно додавила гадину Матрушу.»

Голос кричит о мести, разрывает волю. Руки даже начали вытягивать рукоять ножа из раны, чтобы броситься с ним на серого колдуна. Который один во всем и виноват.

Вдруг сзади их обоих накрыла чья-то невысокая тень. Свет в глазах ведьмы померк лишь на мгновение. Но и его оказалось достаточно, чтобы голоса в душе Пренара стали неразборчивыми.

В их противостоянии с ведьмой произошел перелом и жуткое шипение превратилось в полузадушенный хрип умирающей девушки.

— Это ты, одна, во всем и виновата, — низким рыком выговорил ей в лицо Пренар.

Ощутив, как к нему возвращается сила, охотник мгновенно подавил остатки сопротивления. Навалился, сжимая оказавшееся хрупким тело в объятьях. Раздался противный хруст костей и ведьма обмякла под ним.

Конец первой книги.