Мастерская подделок (Габриэль Витткоп) Страница 1 - Литвек

Габриэль Витткоп Мастерская подделок

Редактор: Дмитрий Волчек

Обложка: Алексей Кропин

Верстка: Дарья Громова

Руководство изданием: Дмитрий Боченков

В оформлении обложки использован рисунок Одилона Редона «Цветок зла», 1890

Предисловие Ж.-Б. Дель Амо

Творчество Габриэль Витткоп я открыл для себя в 2001 году благодаря издательству «Вертикаль», которое переиздало ее повесть «Некрофил», первоначально опубликованную в 1972 году Режин Дефорж. Помню, как был взволнован и потрясен красотой языка, явно сформированного литературой XVIII–XIX веков — от либертинского романа до декаданса, но при этом обладавшего особым голосом, не похожим ни на один другой, и с тех пор он повсюду меня преследует.

Габриэль Витткоп скончалась в 2002 году, и вообще-то о ней мало что известно. Есть интервью, в основном поздние, несколько легенд, которые не следует опровергать по той простой причине, что ей самой они бы наверняка понравились, биографические справки, где упоминается «интеллектуальный союз» с Юстусом Францем Витткопом, гомосексуалом, дезертировавшим из немецкой армии, с которым она познакомилась в оккупированном Париже, ее заключение в лагере Драней и последующие экспедиции в Азию в качестве ведущего репортера «Франкфуртер Альгеймайне Цайтунг». Наконец, редкие и ценные свидетельства тех, кто хорошо ее знал и тоже признавался, что жизнь Габриэль Витткоп овеяна ореолом тайны.

Наверное, для того чтобы понять, что это была за женщина, следует отважиться внимательно читать между строк, остерегаясь хитростей, ловушек и переодеваний. Словом, я бы посоветовал прочесть великолепную и ошеломительную книгу «Каждый день — падающее дерево», вышедшую посмертно, — воображаемый дневник Ипполиты, одного из вымышленных перевоплощений Габриэль Витткоп, которая считала этот текст «садком», откуда она черпала материал для своих книг. «Личность Ипполиты и впрямь трудно истолковать, и возможно даже, она вправе утверждать, что любые попытки анализа заранее обречены на провал», — пишет Витткоп. И дальше: «Стало быть, Ипполита настолько невероятна, что ее реальность могла бы стать сомнительной, если бы ее поступки, сочинения и рисунки обескураживающе не напоминали о ее земном пути». Это необходимо учитывать.

И вот впервые выходит в свет «Мастерская подделок» — книга, точное место которой в хронологии творчества Габриэль Витткоп трудно определить. Литературная пародия — устаревший, даже второстепенный жанр. «Пастиши и смеси» Марселя Пруста закономерно остаются в тени его «Поисков», и хотя мы помним о том, как Кено пародировал Джеймса Джойса и «новый роман» в «Палочках, цифрах и буквах», но, к примеру, литературные контрафакты Клода Мартина («Десять жемчужин культуры») канули в лету.

Существует большой соблазн увидеть в «Мастерской подделок» всего лишь риторический фарс и удивиться тому, что эта книга публикуется в наши дни. Но так мы проигнорировали бы талант и лукавство Габриэль Витткоп. Если для Пруста пародия была «литературной критикой в действии», то для нее это дань уважения, и Витткоп пытается «воспроизвести в сознании стиль авторов», которыми «восхищается».

Присваивая себе голоса этих писателей, она разыгрывает с их помощью мотивы и навязчивые идеи, которые проходят сквозь все ее творчество. В общем, неважно, насколько хорошо мы знакомы с авторами или книгами, которые Витткоп нравится пародировать. В первом же тексте, пародии на вольтеровского «Кандида», где рассказывается о страшном и пикантном путешествии персонажа по имени Старуха, которая отправляется в Рим, надеясь получить наследство после смерти дальнего родственника, опытный читатель попадает на хорошо знакомую территорию. Ничто так не радует Витткоп, как телесные и душевные страдания. Далее, внимая по очереди голосам Швоба и Казановы, мы следим за историей падения Дзанетты, певицы, обладающей сопрано сфумато «редкостной изысканности», которая влюбляется в Джакомо и, терзаемая ревностью, бросается в Сену, не оставляя после себя даже следов от туфелек.

У Лафонтена и Гофмана возникает гарпия — грозная богиня, полуженщина-полуптица, символ женственности и разрушения, которая беспрестанно появляется в текстах и коллажах Витткоп и которой она посвящает свой «Вечный альманах гарпий». А разве гипнотически соблазнительные создания, которые в «Приложении» к «Рукописи, найденной в Сарагосе», оказываются с наступлением темноты вампиршами-каннибалами и похотливыми трупами, или суккуб, приходящий у Алоизиюса Бертрана «высасывать костный мозг у спящих», не являются разновидностями той же полиморфной гарпии?

Мы не удивимся, встретив на этих страницах маркиза де Сада, которого Витткоп считала величайшим стилистом. Сама же она никогда не ходила в школу и была воспитана своим начитанным отцом в беспримесном духе Просвещения. Помимо восхитительного формального мастерства, Витткоп и Сада объединяет использование языка тела и трактовка вездесущей смерти сквозь призму чувственности, в беспрестанной игре света и тени, из которой рождается пылкое, голое желание.

У Роб-Грийе по улицам рыщет Джек-Потрошитель, чья история живо интересовала Витткоп, которая посвятила ей театральную пьесу, до сих пор не изданную, а дополнение к «Словарю Сатаны» Амброза Бирса — идеальный повод поязвить над материнством, детьми, моралью, любителями свинины и воздать хвалу пороку, лжи и самоубийству, напомнив тем самым, что, хотя эти пародии не всегда карикатурны, они все же проникнуты жестоким взглядом на вещи и жестоким юмором.

У Флобера мы встречаем «бедных рыбаков с загорелыми лицами, с глазами, вставленными, словно камни в оправу», и распятого евнуха, предсмертные вопли которого заглушаются криками альбатросов и гулким шумом моря, что напоминает о многочисленных агониях, которые разыгрывала Витткоп, включая пытку мисс Идалии Дабб, сожранной воронами на вершине разрушенной башни рейнского бурга в «Образцовой смерти».

В «Платье этого дня», великолепной вариации на тему «Поисков утраченного времени», описываются бесчисленные оттенки одного из платьев мадам Сван, прозрачных, словно «мутно-молочная устричная плоть». Их загадочность и двойственность присущи самой их владелице, ведь Габриэль Витткоп были досконально известны секреты, скрываемые или, наоборот, раскрываемые интимными тканями и бархатом. В дополнительных записях к «Дневнику» братьев Гонкуров она также упоминает «южноамериканскую художницу в отвратительном пунцовом платье, которое, впрочем, скрывает ее обвисшие телеса и