Эдвард Ли ШЕФ-ПОВАР
По вкусу это похоже на правильно приготовленную свинину. Температуру в духовке следует сделать поменьше, иначе мясо получится слишком сухим. Обжарка на сковороде зависит от того, что вы хотите получить; как и для оленины, вам нужно добавить немного легкого растительного масла, иначе отбивная выйдет чересчур жесткой. А если на жаровне? По крайней мере, шесть-семь дюймов от нагревательного элемента. Чуть ближе — и весь жир растопится.Заходи, не волнуйся. Никто не увидит тебя здесь со мной. Просто входи через заднюю дверь. Кроме меня ей никто не пользуется. Живешь на улице, да? Ну, мне это знакомо, дружище. Я тоже некоторое время бродяжничал, прежде чем мне не повезло попасть в это место. Дай мне секундочку, и я раздобуду тебе немного жрачки. А ее здесь много, позволь тебе сказать. Зови меня шеф-поваром. Это то, чем я занимался годами, потому что, ну, это моя профессия. Я проработал ответственным шеф-поваром в «Изумрудной Комнате» восемь чертовых лет. В лучшем ресторане Городского Порта, и это не пустая болтовня. Ни разу не заходил туда? Где-то с восемьдесят пятого по девяносто третий? Если когда-нибудь заказывал жареные пирожки с Луизианскими креветками, креветки под «Джек Дэниелс» или морские гребешки в виски-креме — значит, это были мои творения. Считай, что это я придумал Восточных лобстеров во фритюре, во всяком случае, мои — самые вкусные из-за особого рецепта соуса; туда следует добавить немного печеного чеснока и около чайной ложки отварной молоки. С этим ничто не сравнится. Мое филе-миньон таяло бы у тебя во рту, а если бы у тебя когда-нибудь была возможность попробовать мои блинчики «Пылающий безумный Нерон» или телятину с белыми грибами, то ты бы точно обосрался от удовольствия. Четырехзвездочные оценки три года подряд, детка, и, нет, мы не умасливали критиков, как многие бездарности. Именно я превратил «Изумрудную Комнату» в ресторан, славящийся лучшей кухней в городе. А сейчас… Сейчас ты должен попробовать мою еду.
Видишь, я — зомбак. Слышал, наверное, про таких. Нас называют зомбаками так же, как черных называют ниггерами, а пакистанцев — полотенцеголовыми. О, конечно, все говорят, что уважают наши человеческие права, однако это все то же самое старое дерьмо. Я читал в «Ньюсвик», что таких, как я, более десяти тысяч. Все началось с той прямоточной реактивной хреновины, не знаю, год назад или около того. И не говори мне, что никогда о ней не слышал. НАСА и ВВС испытывали какой-то новый дистанционно пилотируемый тип самолета, как они его называли, в ста милях от побережья над Атлантикой. Они именовали его ядерным прямоточным реактивным аппаратом или чем-то вроде этого, утверждая, что подобная хрень может функционировать бесконечно долго без топлива, без пилотов, управляемая компьютерами. Идея состояла в том, чтобы запустить их летать постоянно на очень большой высоте. Дешевый способ защитить страну. «Абсолютный сдерживающий фактор», — как выразился Президент, когда было объявлено, что на разработку этой хреновины потратят миллиарды долларов. Первый раз за всю историю демократы и республиканцы оказались едины в своем мнении. Сенат одобрил решение за один день; все, от Трента Лотта до гребанного Теда Кеннеди, говорили, что проект сократит дефицит бюджета на сто миллиардов в год. Появятся рабочие места, снизится инфляция, уменьшится федеральный бюджет, бла, бла, бла… Но никто не предупредил, что самолет оставляет за собой шлейф какой-то нетипичной радиации везде, где летает. Правительство не беспокоилось об этом, потому что аппарат должен был находиться на такой высоте, что все дерьмо утекало бы за пределы атмосферы. Ну вот, во время очередного испытания «что-то пошло не так», и один из этих прямоточных самолетов принялся метаться вверх и вниз по всему восточному побережью, опускаясь до уровня верхушек деревьев, перейдя в то, что они называли «Режимом экстренного городского оповещения о бомбардировке», и так продолжалось в течение примерно пяти дней, прежде чем его не повернули в сторону моря и не сбили. Хреновина летала над городами, мать ее так! И я оказался одним из «счастливчиков», кто подвергся ее воздействию. В общем, все случилось около часа ночи, когда я только закончил смену в «Изумрудной Комнате». Вечер выдался отличный, мы обслужили около двухсот обедов, и все клиенты были в восторге от моих фирменных блюд. Какой-то критик из «Пост» заявил, что мой Шатобриан[1] являлся лучшим из всех, которые он когда-либо пробовал. Как я уже говорил, хороший вечер. Так что тащусь я домой по Уэст-стрит, а потом в животе возникает вибрация, и сверху раздается звук, похожий на затяжной раскат грома; я поднимаю голову и вижу эту мерзкую хреновину, проплывающую над моей головой на высоте около ста футов. Честно говоря, я растерялся. Аппарат выглядел как большой черный воздушный змей в небе, и когда он пролетел, я увидел странное сине-зеленое свечение, исходящее из задней части этого устройства, думаю, шлейф от его двигателей. Пару часов спустя я умер, а на следующий день воскрес в виде зомбака. Какое-то время царило всеобщее замешательство. Совершенно внезапно появилось десять тысяч разгуливающих мертвецов, не знающих, что за херня с ними случилась. Президент созвал экстренное совещание или что-то вроде этого. О, ты, должно быть, слышал всю ту чушь, которую они несли. Сначала они собирались «усыпить» нас, как сказал Маккейн, «чтобы защитить остальное общество от потенциальных угроз», пока какой-то яйцеголовый из Центра Контроля над Заболеваниями не удостоверился, что мы не являемся ни психически ненормальными, ни заразными, ни радиоактивными, ни какими-то еще. Затем этот мудак Хелмс отличился по поводу того, что нас следует «социально ограничить». «Изменчивая симптоматика», вот, оказывается, что их беспокоило. Эти придурки хотели окружить нас всех колючей проволокой и отправить на какой-нибудь остров! Однако все сошло на нет, когда в дело вступили активисты, и именно благодаря им, мы сейчас по-прежнему находимся среди людей. Затем Сенат захотел доказать свою искренность — предстояли выборы, понимаешь, и им нужно было занять больше мест — так что они приняли специальный законопроект — «Законопроект о недопущении дискриминации пострадавших от прямоточного аппарата», как они его назвали, так что все мы, зомбаки, теперь получаем по паре сотен долларов в месяц в качестве компенсации. Существуют также «Закон о борьбе с дискриминацией» и «Закон о позитивных действиях в отношении жертв прямоточного аппарата». Работодателям запрещается отказываться брать нас только потому, что мы зомбаки,