Эдвард Ли Заплати мне

Я пытаюсь решить, что это такое.

Провидение? Исповедь? Нет, даже не близко. Слова, как эти, звучат слишком тонко, вам не кажется? При этом, они могут быть чем-то настолько затхлым, как обряд посвящения. Боже мой, посвящения во что?

Все эти оправдания — ложь. Будто касаешься бедра возлюбленного и чувствуешь тень вместо плоти.

Иногда бывает трудно писать честно. Без истины, без откровения о том, чем есть вещи на самом деле — это всего лишь больше лжи. Больше теней в недостающей плоти.

Было написано — в Иезекииле (один из четырёх «великих пророков» Ветхого Завета — прим. пер.), я думаю: я делаю кровь вашей судьбой. Это Бог говорит, не я. И если Бог не может раскрыть правду, то кто может?

Таким образом, я предполагаю, что это то, что есть на самом деле. Я предполагаю — это моя кровь.

* * *

Смит не был уверен, что сделает это; он подошел с теми же чувствами, что и у осмелившихся детей, бросающих взоры на дом с привидениями. СЕКС-ШОУ! хвастался знак в синем неоне.

ЛУЧШИЕ В ВАШИНГТОНЕ! ВСЕ ДЕВУШКИ МОЛОДЫЕ И КРАСИВЫЕ! СЕКС-ШОУ СЕКС-ШОУ СЕКС-ШОУ!!!

Место называлось «Наковальня»; Смит улыбнулся очевидной символике. Он вспомнил его, как один из многочисленных бездонных баров, которые вклиниваются в городской порноквартал. Хотя теперь, казалось, что «Наковальня» доросла до более продвинутого дизайна. Смит смутился. Что, по прошествии стольких лет, привело его обратно? Он был писателем; он хотел писать о реальных вещах, реальной правде в реальном мире. Он хотел суть, а не сказки; он хотел людей и жизни и честный опыт, а не картонных персонажей и диалогов из мыльной оперы. Он полагал, что его профессиональные взгляды были его испытанием. Итак, он был здесь. Разве не лучшее суждение, в некотором смысле, называется трусостью?

Музыка зарокотала на улицу, когда он открыл дверь. Он протиснулся через толпу в кирпично-арочный вход, вытянув шею, чтобы ощутить глубину «Наковальни». Как оказалось, «входные» $25 не подрывали бизнес — люди платили и застревали тут надолго. Смит приходил сюда несколько раз в колледже, с друзьями. Сейчас это место казалось больше тех, расширенных, пещер из планировки, которую он помнил. Главная сцена была вся в застойной дымке бликов, подчеркнутой разноцветными прожекторами, установленными, чтобы пульсировать в такт с музыкой. Вокруг всего этого, в неровных концентрических кругах, были расставлены десятки столов и стульев. Сцена была пуста, за исключением барного стула и арканной петли, подвешенной к потолку. Петля отбрасывала тень, похожую на петлю палача.

Двое полицейских с каменными лицами поглядывали на малолеток возле бара, но ни один не казался озабоченным. Временная отстраненность, подумал Смит. Они были невидимыми здесь, изгоями. Чужаками в пропасти Джубала (Джубал на иврите назван в Книге Бытия как отец музыкантов; также, так звали «охотника за головами» в сериале «Светлячок» — прим. пер.).

Большой видеоэкран скруглял один из углов — развлечение между актами. Смит поморщился. Это было «блюдо местного производства»; вы всегда можете определить это по следам уколов на руках девочек, и вынужденным улыбкам, полным выбитых зубов. Зернистый кадр увеличивал со спины красноречивый, крупный план неистового совокупления. Затем переместился к голове девушки, раскачивающейся на столе. Была ли она в отключке? В конце концов член вынулся и предложил ей свой обязательный «на лицоус кончиниус». Штука высшего качества, подумал Смит.

Сознательно он хотел уйти — это была не его территория. Такие места, как это, были опасны, и не в его вкусе. Здесь продавали наркотики; процветала проституция. Драки вспыхивали на регулярной основе. Здесь даже несколько раз были полицейские рейды. Но в глубине души, Смит хотел видеть — ему это было нужно — как будто увидев, он смог бы проверить действительность, которую преследовал, чем бы она не была. Он тоже был чужаком, этаким чистюлей — праведником в логове порока. Этот дискомфорт взволновал его; он заставил его чувствовать себя, чем-то большим чем писатель. Трусы умирают тысячу раз, подумал он и чуть не рассмеялся. Но когда он начал искать столик, кто-то схватил его за руку и развернул к себе. Какая-то девушка внезапно закричала ему в лицо. «Эй-эй! Это ты! Боже мой, я не видела тебя сто лет!»

Замерев на мгновение, ментальные щупальца начали копаться в памяти. А затем: узнавание. Он знал эту девушку.

«Лиза?» спросил он. В свое время он втрескался в нее, как ребенок, но любовь не прогрессировала тогда из-за страсти на расстоянии. Ее странная стрижка и глянцевый сине-виниловый плащ делали ее похожей на какую-нибудь поп-баронессу. Это сводило его с ума, увидеть ее в таком контрасте — в школе она всегда была одета как дочь министра.

«Лиза», наконец сумел выдавить он. «В последний раз я видел тебя в…»

«Старших классах», закончила она. «Знаю, знаю. Десять лет.»

Смит ощутил какое-то радушие, но прежде, чем он смог заговорить, она дернула его сквозь толпу за руку. Они встретились так быстро, что Смит не успел изумиться. Он не переставал удивляться, что Лиза делает среди всех этих людей, в этом извращенном месте.

Она провела его к столику с пометкой ЗАРЕЗЕРВИРОВАНО, затем заказала два пива у блондинки с «ирокезом», в оранжевых стрингах и с блестящими сосками. Когда Лиза смотрела на него, она, казалось, улыбалась сквозь бледную ауру. Смит почувствовал удар летящего камня в лицо; это была самая красивая улыбка, которую он когда-либо видел.

«Удивлен увидеть меня?» спросила она.

«Я, э-э,» ответил он. Затем покачал головой. «Ты выглядишь так же хорошо, как в '83-ем.»

«Действительно?»

«Ну нет. На самом деле ты выглядишь лучше».

Она наклонилась вперед, застенчиво, будто собираясь сказать секрет. Тонкий аромат поплыл вверх: запах чистых волос и намек на духи, которые Смит нашел сильно возбуждающими. «Ты знаешь, что действительно удивительно,» восхитилась она. «То, что я ковырялась в моем подвале сегодня, и нашла один из моих старых ежегодников. Я открыла его и первое лицо, которое я увидела, было твоим. И вот ты здесь, пару часов спустя, сидишь прямо передо мной».

«Классический пример силы женской магии,» пошутил Смит. Из этого можно сделать хорошую социальную аллегорию. «Задумайся об этом, я притащился сюда в состоянии зомби, манимый твоим психическим зовом.» Он глупо усмехнулся и закурил. «Я до сих пор не могу поверить, что это ты.»

Ее большие, карие глаза вызывали у него красивую улыбку. Она мечтательно сделала паузу. «Внезапно я так много всего вспомнила…»

«Например?»

«То, как ты смотрел на меня. Следовал за