Авторы: Лили Уайт и Дон Робертсон

Книга: Хорошая девочка

Серия: Вне серий

Переводчики: Зухра Мусина, Ель, Orlicca, RadistkaKat, Маша Данилова, Диана Кусова, Анастасия Калинюк, Аура Лопес, Евгения Гладыщева

Редакторы и оформители: Лилия Никитенко, Евгения Николашина

Вычитка: Анастасия Васильченко

Русификация обложки: Мадам X

Специально для группы: Книжный червь/ Переводы книг

Любое копирование и размещение перевода без разрешения администрации, ссылки на группу и переводчиков запрещено.

Аннотация:

Учеба с девяти до четырех.

Работа барменом с девяти до двух.

Просыпаешься и все по кругу.

Всегда надеешься только на себя, потому что все, кто был в моей жизни, неоднократно подводили меня.

Я цепляюсь за единственное, что всегда будет в моей жизни — искусство. Боди-арт, фотография, рисование… это вызывает мой интерес.

Почти так же сильно, как и его интерес ко мне.

Я не хотела иметь с ним ничего общего.

Но он из тех, кто всегда получает желаемое.

Его ненависть переросла в одержимость, которой не было предела.

Я — его Хорошая Девочка.

И мне интересно: отпустит ли он меня когда-нибудь?

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Эпилог

Глава 1

Элени

Я всегда жалела, что не родилась Питером Пеном. У меня не было ни малейшего желания взрослеть и знакомиться со всеми этими дерьмовыми обязанностями взрослой жизни. Но, тем не менее, вот она я — двадцатичетырехлетняя и живущая сама по себе. Если посмотреть на мою крохотную однокомнатную квартиру, за которую регулярно вносила арендную плату, можно заметить, как яркие цвета рассыпаются по стенам, разукрашенным картинами и фотографиями, которые я собирала годами.

Немного, но только мое.

Поскольку я плохо переношу похмелье, голова просто раскалывалась. Разлепив глаза, я оглядела комнату, чтобы убедиться, не притащила ли накануне вечером кого-нибудь домой. К счастью, на горизонте было чисто, а черные брюки и жилетка для работы барменом лежали на своем месте.

Это какой пьяной надо быть, чтобы фактически уснуть в этом дерьме?

Я попыталась потянуться и поняла, что все тело ужасно болит. Поднялась с кровати и поплелась к зеркалу, но сделала ошибку, посмотрев на свое отражение. Волосы слиплись из-за огромного количества лака, который я трачу на укладку для работы, а макияж размазался по всему лицу.

Будильник на айфоне пропел «Балладу одинокого человека» Майка Несса, напоминая, что у меня остался еще час, прежде чем я до вечера застряну на занятиях.

Проклятье.

Единственное, чего мне хотелось, это развернуться и отправиться обратно в постель, чтобы переспать всю эту хренотень.

Американская литература, социология и клиническая терапия займут весь день, в то время когда я мечтала просто рисовать или посвятить это время практике. Я уже успела убедиться, что высшая школа не имеет ничего общего с гребаным кино. Здесь нет ничего, кроме кучки алкоголиков, которые рисуют чертовыми маркерами «Крейола», или раскрашивают, не выходя за линии, и этим они загоняют меня в депрессию. Но по сравнению с ними я предпочитаю оставаться с моей стороны стола для терапии. Хотя мне бы ничего не стоило попасть на их место, пускать слюни и выглядеть на тридцать лет старше, чем есть на самом деле.

Где-то я однажды слышала, что каждый студент, который посещает психологию или терапию, там для того, чтобы лучше узнать самого себя. И каждый раз, просыпаясь в своей квартире-дыре и гладя себя внизу для того, чтобы убедиться, не совершила ли накануне вечером чего-то слишком сумасшедшего, я в это верю. У меня проблемы с алкоголем и мне нравится оставаться в состоянии оцепенения. Но то, что хожу на занятия и учусь лечить у других ту же пагубную привычку, заставляет поверить, что я, по крайней мере, на один шаг впереди остальных. И что, может быть, не испоганю свою жизнь до такой степени, как вырастившие меня люди.

Не исключаю, что моим родителям пошла бы на пользу какая-то интересная арт-терапия, вместо того, чтобы прожигать жизни с иглой в руках. Я покачала головой, отталкивая от себя мысли о людях, которые привели меня в этот мир. «Родители» — слишком общий термин, чтобы использовать его при описании этих бездельников, попусту занимающих пространство.

Раскручивая горячую воду в душе до максимума, я поняла, что пройдут века, прежде чем нагреются старые трубы в этом чертовом доме из железистого песчаника. При этом позволить его себе мне удалось только благодаря покойной бабушке. Хотя без розовой ванны я могла бы и обойтись.

На полке зазвонил телефон. Поднимая его, я увидела, что на экране высветилось имя Молли. Она была моей лучшей — и единственной — подругой, той, которую я знала всю жизнь. Она была инь к моему янь, арахисовым маслом моему желе, Джун для Джонни.¹ В былые времена я при любой возможности пряталась у нее дома, по крайней мере, до того момента, пока родители не находили меня и не тащили обратно домой.

— Йоу, сучка, — ответила я, и Молли сразу отплатила мне тем же:

— Эй, сучка, наши планы на завтра все еще в силе?

Разумеется. Я же несколько месяцев с нетерпением ждала эту Нью-Йоркскую фестиваль тату и отпросилась