Бачигалупи Паоло
Вечер жаркого дня
Вечер жаркого дня Паоло Бачигалупи
Перевод: Вадим Сеновский
A Hot Day's Night Paolo Bacigalupi --------------------------
"Подай-ка ключ", говорит Шарлин.
Люси на миг сомневается, прокручивая в уме этические границы журналистики, затем, вытянувшись на испанской черепице крыши, дотягивается до ящика с инструментами. Теплый металл лязгает под ее пальцами. Она передает блеснувший в лунном свете инструмент Шарлин, которая копошится под приподнятой солнечной панелью. Темная тень Шарлин меняет очертания. Раздается звук металла, трущегося о керамическую плитку. Что-то трескается с громким резким звуком, распространяя предательских шум вандализма по застывшему в тишине посёлку.
"Ну-ка, подержи", -- говорит Шарлин. "Мне надо подлезть к сигнализации".
"Ты ничего не говорила про сигнализацию", -- отвечает Люси.
"Ты думаешь коммунальные службы просто так оставляют добро без присмотра? Даже если люди свалили, не значит, что электро-компании не хотят продолжать получать бесплатное электричество. Так, не стой без дела, помоги приподнять панель".
Вздохнув, Люси отправляет руку в образовавшуюся щель. Фонарик Шарлин мерцает, красный луч освещает дыру между панелью и крышей. "Вот, так держи". Шарлин сжимает компактный фонарик зубами, заглядывает в темные внутренности. "Чтоб я сдохла!".
Люси не нравится, каким тоном она это говорит. "Что там ещё?".
"У них тут такая проводка, что цепь замкнется, если мы сейчас достанем панель. Ток пойдет по всей чертовой крыше. Постарайся не двигаться. Не хочу, чтобы нас поджарило как маленьких грызунов".
"Боже. А я надеялась, ты знаешь что делаешь".
Шарлин засмеялась. "А я думала ты хотела увидеть настоящий Финикс". Она осторожно перелезает через Люси, начинает рыскать в ящике с инструментами. "Ты кусачки не видела?".
"Я тут стараюсь удар током не получить!".
Шарлин ухмыляется, светя белыми зубами с черными дырками на месте клыков. "В чем проблема? Слишком живой материал получается?".
Люси не хватает наживку. Она с мрачным видом продолжает удерживать панель, пытаясь не думать о том, как 220 вольт в любой момент могут пройти сквозь нее. Она задумывается о том, стала ли она лучшим проводником тока, учитывая, что все ее тело основательно покрылось потом. 39 градусов в два ночи, до +37 до рассвета скорее всего и не опустится. Она моргает из-за соли в глазах, стараясь не думать о бусинках пота, стекающих с ее рук, и возможно, замыкающих сейчас электрические цепи, готовые в момент сделать из нее жаркое на радость воронам, сорокам и всяким падальщикам.
Я думала, ты хотела увидеть настоящий Финикс.
C этой высоты просматривается большая часть города, расползающегося вокруг водоёма. Раньше в это время тут всё горело бы ковром разноцветных огней, темнея только совсем у подножия гор и вокруг заповедных зон, ограничивающих застройку. Теперь же странные геометрические фигуры черной тушью прорезали простыню света. Пятна темноты размером с кварталы, как будто какой-то ребенок принялся ножницами вырезать замысловатый узорчатый рисунок, прилежно собирая образцы ткани Финикса. Район тут. Девелоперский проект там. Целую цепочку поселков, вырезанную прямо посередине простыни города.
Днем, в жгучих лучах пустынного солнца, разросшиеся районы и пригороды Финикса казались примерно одинаковыми. Чандлер -- такой же, как Скотсдейл, Скотсдейл -- такой же, как Гилберт, Гилберт -- такой же, как Эвондейл или Пеория, или Меса, или Фаунтейн Хиллз. Все запыленные, все одинаковые. Но ночью становилась понятна разница. Места, в которых водоносная порода обваливалась из-за слишком агрессивного выкачивания воды. Места, с которыми были расторгнуты соглашения о подаче воды или не выданы разрешения на строительство дополнительной гидро-инфраструктуры. Места, в которых воды из Проекта Центральной Аризоны уже не хватало для того, чтобы возмещать потери грунтовых вод, и где вокруг водяных скважин образовались широкие и глубокие воронки, а насосы вместо воды выплевывали песок. Точки отказа в перегруженной системе, которые выражались в темных лоскутах пустующих домов, и где давно не было никакого движения, кроме кочующих стай койотов или редких беженцев из секты "Мерри-Перри".
Это -- Финикс Шарлин. Настоящий Финикс. Черные пятна -- единственный атрибут города, показывающий уверенный рост.
Шарлин наконец нашла нужные инструменты и вернулась к панели. Она распласталась ничком и продолжила рыться в проводах. Вдалеке от нас шумело уличное движение широкополосных улиц, рассекающих город. Но тут, в заброшенном поселке было тихо, не считая скрежета и лязга инструментов Шарлин.
Трудно писать истории о тишине, подумала Люси. Большинство журналистов, освещающих засуху, проводили время у границ c Калифорнией, Невадой и Ютой, клепая статьи об аризонском варварстве и сектантах Мерри-Перри, сбежавших из Техаса только для того, чтобы быть распятыми на разделительной полосе центрального шоссе.
Иногда они писали предположения о том, кто был замешан в атаках на Проект Центральной Аризоны, описывая изящную уязвимость канала, протянувшегося на триста миль по пылающей пустыне, просто чтобы дать Финиксу глотнуть воды из реки Колорадо. Они плели конспиративные теории о том, кого -- Калифорнию или Лас-Вегас -- нужно было винить в постоянных подрывах этой жизненно важной для Аризоны капельницы, всегда привязывая теракты к критически низкому уровню воды в мидском водохранилище под Лас-Вегасом или в образованном после запуска паркерской плотины озере Хавасу, на границе Калифорнии и Аризоны. Или к другим резервуарам, построенным вдоль реки Колорадо -- реки, которая уже не была в состоянии давать столько воды, чтобы хватало всем. По крайней мере, эти истории можно было рекомендовать, потому что обычно они шли с красочными снимками резервуаров с голубой водой и белыми следами известняка по краям, по которым любой мог легко определить, как сильно снизился уровень воды в резервуарах.
Репортеры с удовольствием кормились скудностью информации, хаосом и конспиративными настроениями, пуляли свои статейки в сеть и убегали следующим самолетом, стремясь поскорее вернуться туда, где вода все еще свободно текла из крана.
А Люси решила остаться, надеясь откопать что-то посложнее.
"Ха!", -- Шарлин триумфально подняла клубок проводов. "Сегодня они нас не поджарят!". Ее беззубая улыбка опять засияла в темноте. "А ты сомневалась -- я знаю, что делаю".
Эти щели в зубах Шарлин: первый раз они привлекли внимание Люси, когда она выпивала ранним вечером на крыше "У Сида", наблюдая за тем, как завсегдатаи