====== Встреча. Часть 1 ======

— Мадам, проснитесь! — чей-то шепот доносился до меня издалека. Он становился все громче и звучал все ближе. — Простите, мадам. Проснитесь, пожалуйста.

Я открыла глаза и увидела перед собой обеспокоенное лицо стюардессы, которая присела предо мной на корточки и осторожно трясла меня за плечо. Я огляделась вокруг, лечу куда-то. Куда? Давай, Санем, приди в себя и перестань пугать людей.

— Извините, мадам, — молодая девушка действительно выглядела испуганно — не хотела вас тревожить, но наверно вам приснился плохой сон, вы плакали во сне.

Я машинально потерла лицо, щеки мокрые. Я уже перестала удивляться, настолько частое было это явление. Мой «самый страшный» сон мне снился слишком часто, и реакция была всегда одна — я плакала. То ли оттого, что даже во сне понимала, что это сон, то ли знала, что сейчас сон закончится и я проснусь. Меня мучал этот кошмар уже четвертый год и избавиться от него я не могла. Не могла потому, что не хотела.

— Все хорошо, простите — мне действительно было неловко за то, что побеспокоила людей. К нам подошла еще одна стюардесса и принесла стакан воды:

— Прошу, мадам, — она протянула мне воду и сразу исчезла за шторкой. Ее коллега подождала пока я сделаю пару глотков и убедившись, что со мной все в порядке, тоже исчезла за шторкой, прихватив мой стакан.

Я отвернулась к окну и уставилась в темноту. Мысли и воспоминания начали меня атаковать, но я старательно их отгоняла. Невозможно было с этим справиться. Я почувствовала, что новая волна отчаяния и слез накатывает на меня.

Самое сложное в отношениях — уйти, когда ты любишь человека больше всего на свете, больше себя самого. Сложнее всего отпустить любимого человека, когда ты в шаге от счастья. Непосильная задача подарить ему свободу и самому выжить после этого.

Но я это сделала, я должна была так поступить. Это был единственный выход из тупика, в который нас с Джаном загнала жизнь. Я любила Джана всем сердцем, всеми фибрами души, всем нутром. Я жила им, дышала им. Думала, что ОН — все для меня, что меня нет без него. Но оказалось, что я сама себя не знала. Я совсем не понимала, что такое настоящая жизнь, настоящая боль и отчаяние.

После аварии я приняла для себя решение, что ни за что на свете не смогу дышать без него, поэтому сделаю все для того, чтобы он меня вспомнил, чтобы он вспомнил свою безграничную любовь ко мне. Но в тот вечер, когда я увидела Джана с Айче и ее друзьями в привычном для него кругу, я поняла, что бороться бессмысленно. Он из другого мира и все чего я добьюсь, снова запру в клетку своего Альбатроса. Я любила его и хотела дарить ему счастье, а не отбирать, при этом теряя к себе самой уважение. Я поняла, что оказалась не готова потерять себя, чтобы сохранить его.

В момент, когда губы Джана оказались всего в нескольких миллиметрах от моих губ, я взглянула на ситуацию его глазами. Всего на одну минуту я поставила себя на его место и ужаснулась. Я для него чужой человек, он меня не знает. Да, возможно, Эмре рассказал ему о том, что я лежала в клинике, что не смогла справиться с нашей разлукой и его замучила совесть. Возможно, он многое узнал из моей книги. Но реальность была такова — я для него чужая, «другая».

Поэтому я ушла. Я уехала, оставив Джана и свою прошлую жизнь далеко позади себя и за это время ни разу не обернулась. Потому, что не хотела, обернувшись, увидеть Джана с другой женщиной — с Айче или с Полен. А может быть совсем с другой. Хотя я была уверена, что даже если рядом с ним и есть женщина, он все равно не принадлежит ей. Потому, что он — альбатрос, одиночка. Я боялась оглянуться и снова оказаться в пустоте.

Я смогла быть решительной, смогла найти в себе силы оторваться от Джана и уехать. Но в одном мне не хватило сил и решимости — отказаться от него совсем. Я оставила его в своих воспоминаниях, в своих книгах, в своей жизни. Хотя мечтать о нем я и не смела, но иногда я позволяла себе допустить мысль, что если наша с ним встреча в опере не была простой глупой игрой судьбы, то мой альбатрос вернется ко мне, где бы он сейчас не летал.

А пока он летает, я убегаю. Убегаю от себя самой, от своей тоски. Но разве это возможно? Нет, невозможно. И произошедшее со мной всего несколько минут назад этому прямое доказательство.

Ко мне снова подошла стюардесса и попросила заполнить иммиграционную карту. Значит, скоро уже приземлимся в международном аэропорту Нью-Дели.

— Госпожа Айдын! Вы уверены, что хотите именно этого? Вы думаете, что готовы к такому? Две недели на улицах Индии, а кругом грязь, нищета, болезни! — мой агент нервно вышагивал передо мной.

— Господин Джонс, я же не маленький ребенок, в конце концов! — мне совсем не хотелось перед ним отчитываться в своих решениях. Мне хватило истерики моих родителей по этому поводу. — Я отвечаю за свои действия и решения, и я могу о себе позаботиться. В конце концов я обязана отчитываться перед вами только за свою работу, то есть за свои книги. Сейчас у меня нет работы, у меня отпуск! И в свое свободное время я могу делать все, что захочу. Меня никто не вверял вашим заботам!

— Вот именно! — оживился Уильям. — Вот именно, у вас отпуск! Поезжайте домой, навестите родителей. Наберитесь сил и вдохновения, а потом возвращайтесь назад к работе.

— Спасибо за заботу, мистер Джонс. Но я уверена, что сама способна принять решение, где мне провести отпуск.

— Значит, вы не передумаете?

— Нет. Мое решение никто не сможет изменить. Господин Джонс, мой вам совет, не думайте об этом. Я сама знаю, что для меня хорошо, а что нет. Мне необходима эта поездка и я поеду.

Мой агент остановился передо мной как вкопанный и посмотрел, выпучив глаза:

— Но, Йигит мой друг и он попросил позаботиться о вас, когда вы переехали в Лос-Анджелес!

И снова Йигит! Для себя я давно закрыла эту тему и вычеркнула Йигита из своей жизни. Но он не хотел сдаваться, пытался достучаться до меня или хотя бы через своего друга быть в курсе, что происходит в моей жизни.

После того как я бросила все и приняв предложение издательства переехала в Лос-Анджелес он прилетел ко мне из Канады несколько раз. Я думала, что буду рада видеть его, все-таки он мой единственный знакомый в этой чужой стране. Но оказалось совсем наоборот. Чем больше времени мы проводили вместе, тем больше он меня раздражал. Я совершенно зверела от его назойливой заботы, его