болью.

Он увидел, как поверхность склона, у подножия которого он лежал, внезапно сделалась бугристой, выперли валы с многочисленными зияющими трещинами, которые разрывали дерновый покров в местах, где тот еще держался.

«Это он, гнев земли», — простонал Александр Николаевич, не разжимая губ.

…Когда оживают оползни, главной действующей силой всегда является собственный вес горных пород. В жизни геологических процессов существует закон связей, когда при развитии одних явлений неизбежно возникают и развиваются другие. То ли подмыты были весенним наводнением склоны, то ли вступили в действие какие-то внутренние силы в породах, вызывая их напряженность — и отложения, которые нанесло сюда за многие годы, лежавшие без движения неизвестно сколько лет, сейчас дрогнули и двинулись без видимых причин.

…Похожие на людей деревья, мотая бородами, подступили ближе, будто разом шагнули к Александру Николаевичу, склонились, душа бородами. За ними бесшумно тронулись с горы другие, мешая друг другу, опасно грудясь на уступах. Деревья наклонялись и падали, выворачивая корни. Летела комьями земля, валуны и камни. И ни единого больше звука не доносилось.

Безмолвие происходящего ужаснуло его. Он увидел, что уже вся вершина горы, колыхаясь и змеясь, поползла на него, опрокидываясь вместе с небом… Съезжали сосны, заваливаясь назад, ехали кедры, переламывались пополам молоденькие лиственницы, пыльца цветения взлетала облачками с елей… Угрюмо подчинялся общей участи сухостой, вспарывая небо остриями сучьев.

…Но ему уже было все равно.

Поляну, где он лежал, заливало солнце. Сойка, не торопясь, закидывая головку, пила из ручья, а напившись, поднялась в тихом тяжелом полете, села на нижнюю ветку и долго с веселым любопытством глядела оранжевой бусинкой глаза на неподвижное тело человека.

…Прими, Господи, под руку твою. К тебе притекаю душой сокрушенной, виновной, алкая воды твоей живой, милосердия твоего и прощения, Господи, прощения!