ПРО БЕЛ-ГОРЮЧ КАМЕНЬ

1.

авным-давно, восемьсот с лишним лет тому назад, в одном селе на берегу Клязьмы-реки, ниже города Владимира, жил мальчик. Жил он в маленькой, в одну каморку, в одно окошечко, избушке вместе с дедом и бабкой, с отцом и матерью, с братьями и сёстрами.

Таких бревенчатых избушек, низких, вросших в землю, с соломенными крышами, стояло здесь всего десять. Окошки у них были маленькие, только что руку просунуть, и затыкались они на ночь тряпицами, а зимой в окошки вставляли льдинки.

Однажды нашёл тот мальчик на самом берегу Клязьмы-реки ножик. Железное лезвие его всё заржавело, а ручка почернела — значит, была серебряной. А тогда не только всё серебряное, но и всё железное было редкостью и очень ценилось.

Жители осматривали находку, удивлялись. А дед сказал, что, верно, проплывали по Клязьме-реке купцы из дальних стран, везли товары самому повелителю земли Владимирской, князю Андрею Юрьевичу, заночевали тут на берегу, и кто-то из них обронил ножик.

Три дня точил мальчик лезвие о камень, а ручку чистил песком.

Заблестел ножик, словно рыбья чешуя, а на его серебряной ручке проступил тонкий-претонкий рисунок: два невиданных свирепых зверя с густыми гривами, с длинными хвостами-завитками крались друг к другу. Дед сказал, что это львы; они водятся за семью реками, за семью морями.

С того дня начал мальчик из осиновых и липовых поленьев вырезать всем соседским ребятишкам игрушки. Сперва плохо у него получалось, не умел он крепко держать в руке ножик, нечаянно откалывал лишние щепки; приходилось полено выкидывать, браться за другое.

А ребятишки приставали. Просили вырезать — кто зайчика, кто собачку. И светловолосая кудрявая девочка попросила сделать ей маленькую куколку.

Долгими зимними вечерами мастерил мальчик при свете лучины. Щепки и стружки во все стороны так и летели . Всех ребят оделил он игрушками.

На другое лето задумали дед и отец мальчика новую избу ставить, да попросторнее. И срубили они её в два окошка.

А мальчик решил избу украсить. Вытесал он доску, углём срисовал на неё со своего ножика львов и стал вырезать. Львы у него получились добрые, с улыбками. И дед приладил ту доску под крышей. Пусть львы стерегут новое жилище.

Мальчик с детства видел тонкие вышивки на одеждах матери и сестёр и их подруг. Узоры этих вышивок напоминали лесные и полевые цветы и травы. Мальчик вытесал ещё шесть досок, но покороче, и вырезал на них тоже цветы, обвитые стеблями и листьями. Прикрепил он доски сверху, справа и слева от каждого окошка. Мальчик разыскал на берегу Клязьмы-реки цветные камушки. Дед растолок их и смешал цветные порошки с яичным желтком. Мальчик покрасил доски разными красками. Красиво получилось.

И когда соседи ставили новые избы, просили они мальчика украшать их резными досками, да непременно со львами, чтобы и их жилища львы стерегли.

Встало село на высоком берегу — загляденье. А вид на другой берег был широкий и далёкий, до самых лесных просторов, что в голубом тумане пропадали.

Мальчик подрос, юношей стал. Летом пахал он с отцом, сено косил, рыбу ловил, а зимой всё мастерил своим ножиком игрушки.

И еще украшал он прялки, на какие красные девицы надевают пряжу, когда нитки прядут. Сперва украсил прялки обеим своим сёстрам, потом принялся за работ и для их подруг. А самыми затейливыми узорами украсил он прялку той светловолосой кудрявой сестриной подруги, какая рядом с ним на лавке сидела, пока он ножиком водил. Когда солнышко клонилось к закату, кудри девицы казались ему золотыми.

2.

Однажды весенним вечером показались на Клязьме-реке десять ладей. Сидели в них воины и гребцы. А на самой длинной, изукрашенной ладье, под льняным пологом возлежал кто-то, закутанный в голубой плащ, в высокой малиновой шапке, отороченной мехом.

Ладьи повернули к берегу. Все жители побежали их встречать.

— Да батюшки-светы! — вскричал дед. — Сам князь Андрей Юрьевич к нам жалует!

Ладьи приставали, воины и гребцы выскакивали, шатры начали ставить, видно, собирались тут ночевать. Выходили на берег важные бояре, последним ступил князь Андрей.

Поклонились ему жители. Он едва им кивнул и пошёл в гору.

Бояре, кряхтя, поднимались за ним — больно высоко было лезть. Побежали ребятишки, поднялись и старики.

Встал князь Андрей на горе, скрестив руки. И увидел он на другом берегу реки дали неоглядные, повернулся, посмотрел на избушки с резьбой разноцветной, что выстроились в ряд среди цветущей белым цветом черёмухи. Соловьи пели, разливались трелями. Вдохнул князь Андрей полной грудью прохладный черёмуховый воздух и спросил деда:

— Как зовётся ваше село?

— Никак не зовётся, — ответил дед.

— Эх вы! Место выбрали привольное, избы поставили нарядные. Любо мне здесь! Так пусть ваше село отныне зовётся Любец.

И ещё спросил он:

— А где вы сыскали того мастера искусного, кто ваши избы украшал?

Не сразу он поверил, что юноша русый, лохматый, кого вытолкали вперёд, и был тем мастером.

— Хоть и молод ты, а мне такие надобны, — сказал князь Андрей и повелел направить к нему юношу.

Снарядила мать сына в дорогу, гостинцев дала, поплакала. А юноша радовался — будет самому князю Андрею Юрьевичу своё мастерство показывать. Чудесный ножик он с собой взял, спрятал в голенище сапога. С отцом, с матерью, с братьями, с сёстрами и с бабкой распростился, златокудрой девице в пояс поклонился.

И повёз дед внука на малом челноке вверх по Клязьме-реке. Плыли они день, и другой, и третий. И вдруг, за поворотом реки, предстал перед ними сверкающий на солнце белокаменный город.

— Да батюшки-светы! — поразился дед. — Никогда такой красы не видывал! Превзошёл князь Андрей и деда своего — Владимира Мономаха, и