домов.

— А почему нет освещения? — спросила я, заметив, что ни на одном из столбов нет фонарей.

— А нам без надобности. — Егор пожал плечами, словно я глупость какую сморозила. — Подожди!

Я заворожено наблюдала, как массивная фигура мужчины обходит машину. Поймав мой взгляд в лобовое стекло, Егор мне подмигнул. Превращаясь в этакого рубаху-парня.

— Прошу! — открыв дверь, мне любезно предоставили руку. Пришлось воспользоваться. Не прыгать же!

Моя ладошка закономерно утонула в огромной руке. Пальцы мужчины слегка сжали мои.

— Ой, наконец-то! — на крыльцо вышла пожилая женщина в цветастом фартуке. — Добро пожаловать! — раскинув руки, она пошла в нашу сторону. Спустя пару секунд я была захвачена в крепкие радушные объятия. — Как добрались? — тут же спросила она. — Как…

— Бабушка! Не наседай! — перебил ее Егор.

Но женщина на это только отмахнулась. Она совсем не выглядела бабушкой этого взрослого мужчины, скорее уж матерью.

— Так я и не наседаю! Ой, что ж Вы не сказали, что дитятко-то спит? Я ж старая разоралась!

Егор в это время аккуратно вытащил спящую Настю из салона. Дочка так и не проснулась.

— Идемте в дом! — старушка прытко ринулась к дверям, чтобы открыть их перед нами.

А я отчетливо поняла, что снять маленький домик на время мне навряд ли получится. И дело вовсе не в том, что маленьких домов в Волховском не было. Во всяком случае, на этой улице точно.

Глава 3

Дом у Егора был под стать самому хозяину. Крепкий и основательный. Именно основательность была главным критерием интерьера. Вся мебель была выполнена не из какой-то спрессованной стружки, а из массива дерева. Или, на худой конец, выкована из железа, как вешалка в прихожей. Явно ручная работа! Такой же серьезной и внушительной была лестница на второй этаж, что начиналась прямо напротив входа. Но, как ни странно, громоздкой она не выглядела. Размеры дома не позволяли.

— Нравится? — зачем-то спросил Егор, когда я остановилась, разглядывая комнату. Говорил он тихо, боясь разбудить Настенку, но от этого его голос становился бархатистее, будоража и без того расшатавшиеся нервы.

— Да. — честно ответила я.

В доме приятно пахло живым деревом, а с открытого окна доносился запах хвойного леса. Еще мне нравился простор. Интерьер не изобиловал лишними деталями, только самое нужное, и только на своих местах. Из всех украшательств — вязанный плед на диване, да пара вязанных крючком салфеток на полках книжного шкафа. Но это видать работа Елизаветы Петровны.

— Я уложу Настю в комнату, а ты пока проходи. Вещи я потом занесу.

— Нет, не уноси ее наверх! — я остановила Егора, захватив чуть выше локтя. — Она испугается, если проснется в незнакомой комнате. Положи лучше на диван. — попросила я и первой кинулась устраивать на диване место, чтобы можно было положить ребенка.

А затем наблюдала, как мужчина укладывает ее. Действовал Егор до того осторожно, что даже позавидовала. Сама бы я так не смогла.

— Пойдем! — вновь оказавшись передо мной, хозяин дома повел меня на кухню, откуда расходились по дому просто умопомрачительные запахи. От них во рту набирались слюни, а желудок сводило судорогой. Не удивительно, учитывая, что я не ела со вчерашнего вечера.

— А где можно руки помыть? — не доходя до кухни, поинтересовалась я.

— А, вот тут! — Егор открыл дверь, возле которой мы как раз проходили. Но отходить и не думал, пришлось протискиваться мимо этого утеса, чуть ли не задевая грудью. Кто ж виноват, что грудь у меня была отнюдь не маленькой. Полный третий размер при вполне худенькой фигурке. Правда, я всегда считала это скорее недостатком, чем достоинством. Особенно раздражало, что именно на эту часть тела первым делом обращали внимание мужчины, а потом их уже не интересовали ни ум, ни лицо.

Но надо отдать должное Егору. Кинув взгляд на мои верхние не девяносто, он только гулко сглотнул, а потом подняв взгляд на лицо, произнес почти по слогам, прежде чем ретироваться.

— Я бу-ду на кухне!

Санузел был качественным, отделанным явно по дизайнерскому проекту. Итальянская плитка сочеталась тут с дорогой мозаикой и с совсем не бюджетной сантехникой. Спросите, откуда я это знаю? Просто, мы с Игорем совсем недавно делали ремонт в ванной. Так что цены на этом рынке мне были знакомы до зубовного скрежета.

Помыла руки, слегка поплескав на лицо. Мое отражение в зеркале выдало измученную и помятую копию меня. Та еще красотка!

На кухню вели большие двустворчатые двери с витражными вставками. В них как раз и стоял Егор. Стоял и ждал, когда я выйду. Да и потом прожигал тяжелым взглядом, пока я шла в его сторону. От этого взгляда хотелось обхватить себя руками, или вообще скрыться, от греха подальше.

Но я — малахольная, почему-то не могла опустить глаз. Шла и смотрела, как темнеют глаза мужчины напротив. И ведь реально видела, как медовая радужка Егора становится сначала гречишной, а потом и вовсе почти черной, и это, несмотря на то, что свет бил в спину его массивной фигуры.

Наваждение схлынуло лишь тогда, когда Елизавета Петровна хлопнула по плечу Егора полотенцем.

— А ну, пропусти Женечку. Чего встал-то на пороге? Вон лучше стул пододвинь. А ты, Женечка садись. Курник уже готов. Егор у нас охотник знатный. Весь в деда! — при этом пожилая женщина так выразительно посмотрела на внука. — Вот давеча мне зайчатинку принес.

Она пошла в сторону плиты, а я принялась расставлять на столе тарелки, что до этого стояли горкой. И раздавать столовые приборы.

Руки слушались плохо.

Меня нервировал взгляд хозяина дома, что усевшийся за стол продолжал внимательно следить за мной. Я чувствовала себя тем самым зайчиком под взглядом серого волка.

— Егор, сходи, отвара выпей! — посоветовала ему Елизавета Петровна, ставя душистый курник на середину стола.

Егор моргнул. И подорвавшись, бросился к столешнице буфета. Там на белоснежной вязаной салфеточке стоял графин со стаканом. Налив полный стакан, он осушил его залпом, и прикрыв глаза, постоял так с минуту.

Открыв их, Егор вновь посмотрел на меня. Пришла моя очередь моргать. Потому что из-под ресниц, на меня смотрела светящаяся золотом радужка.

Но стоило только закрыть и открыть глаза, как галлюцинация развеялась. На меня смотрели обычные, вполне реальные медово-карие глаза мужчины. Даже искорки смеха забрезжили в их глубине.

Фух! Покажется же!

— Садитесь, курник остынет! — позвала Елизавета Петровна.

Мы чинно расселись по местам. Егор даже отодвинул для меня стул. Затем помог сесть бабушке и только после этого вновь сел сам.

— Женечка, скажи, а чем ты в городе