страшились. И где они теперь?

– Однако мы уклонились, – после минутного молчания проговорил Повелитель пауков. Он был в ярости. – Слушай меня внимательно. Я с тобой заключил добрососедский договор, и ты уединенно жил в долине и взамен обещал не вмешиваться в мои дела. Так ли это?

– Так, – ответил дракон.

– Хорошо, помни об этом постоянно, и у нас не будет причин для ссор. В твоих интересах, как и в наших, не влезать в это дело. Стоит львице встретиться с ее мужем, как все мы почувствуем перемены к худшему. Признаю, что я недооценил Симбу, но теперь он начнет мстить. Он не успокоится, пока не разрушит мою империю до основания. Тебе этого хочется?

– Что-то я тебя не пойму, – в голосе дракона слышалось раздражение. – Какое мне дело до твоей империи?

– До моей империи тебе действительно нет дела, – холодно заметил Шамиссор. – Но я твердо решил взять в заложницы эту львицу, а в клыках моих воинов достаточно яда, чтобы сделать тебя недвижимым. Итак, решай...

Королева ждала ответа дракона, всем сердцем надеясь, что он примет ее сторону. Тогда она сможет дороже продать свою жизнь.

Острый хвост дракона метнулся, как плеть, над чешуйчатой спиной. Жуткий звук, подобный шуму далекого горного обвала, вырвался из его глотки. Пламя заплясало в его пасти и на конце похожего на трезубец языка. Он распрямился во весь рост, встав над окружившим его противником, как гора.

– Я не заключаю сделок со своей совестью! – проревел он.

В неподвижном, устремленном на Шамиссора взгляде дракона сосредоточилось, казалось, солнечное сияние и бесконечно глубокое понимание истоков зла. Нола видела чудовищно изогнутые когти, каждый величиной с ее лапу, чешую и языки пламени, пляшущие в полуоткрытой пасти. Словно пламя, мерцали его зеленые глаза.

Львица с ужасом и восторгом увидела, что Шамиссор замер на месте, не в силах оторвать взгляда от этих чудовищных глаз. Это был настоящий поединок. Только вместо когтей и клыков здесь было противостояние воли. Дракон пошел на последний, смертельно опасный шаг. Он решил, по примеру своих собратьев, опустошить душу Шамиссора, выпить все его эмоции, а вместе с ними и разум, оставив лишь пустую оболочку, которая некоторое время будет брести по дорогам жизни смутной тенью, не понимая и не замечая ничего вокруг.

Шамиссор понял грозившую ему опасность, когда не смог отвести взгляда от пылающих глаз дракона. Тогда он стал бешено сопротивляться силе этих глаз, высасывающих из него капля за каплей всю силу. Огромное воинство дрожало от возбуждения, не понимая, почему Повелитель не подает сигнала к атаке.

Нола вспыхнула от ярости и гнева. Ей бы сейчас силу дракона – изничтожила бы всю восьмилапую нечисть в округе! Гнев укрепил ее решимость в том, что свою волю она не даст сломить ни за что. Пока она жива – она свободна. Пока не сломлена воля – Нола несокрушима. Пусть Шамиссор бьется хоть столетие! Осознание внутренней свободы, того, что она свободна сейчас и будет свободна всегда, вызвало порыв необузданного восторга. Страх исчез, осталась лишь решимость сражаться до конца.

Взгляд львицы упал на силуэт Повелителя Шамиссора, судорожно припавшего к земле, и словно пелена наваждения упала с ее глаз. Она увидела не смертоносного убийцу, каким он ей всегда казался, а обыкновенного паука. Шамиссор поднял сведенные вместе передние лапы, загораживая глаза. Жизнь вытекала из него по капле. Загородившись от дракона, Повелитель пауков поднял голову, чтобы отдать приказ атаковать, но не успел. Подобно молнии, Королева метнулась к нему и приземлилась на его спину. В ту же секунду она стала рвать когтями его хитиновые покровы, стремясь добраться до жизненно важных центров.

Все восьминогое воинство ахнуло. Пауки были в шоке. Казалось немыслимым, что кто-то осмелился напасть на священную особу Повелителя. Несколько мгновений никто не шевелился – невозможно было сразу осознать кощунство, содеянное бывшей пленницей. Этих мгновений оказалось вполне достаточно.

Нола терзала Повелителя пауков с яростью и гневом оскорбленной мстительницы. Шамиссор шипел от боли и что-то кричал, но слов было не разобрать. Всю свою жизнь он имел дело лишь с покорными и смиренными жертвами. Нола была воительницей, доведенной до последнего предела. Не выдержав боли, Шамиссор закружил на месте, пытаясь сбросить разъяренную львицу, но она продолжала наносить ему отчаянные удары.

Из глубоких ран Шамиссора текла липкая черная кровь, но, видимо, ни одна из ран не была смертельной. Паук впал в неистовство, обезумев от боли. Совершенно неожиданно для Нолы Шамиссор стал медленно оседать. Он опустился на землю, судорожно вздрогнул в последний раз и затих навсегда.

– Неплохо для молодой львицы, – улыбнулся ей золотой дракон.

Нола взглянула на него. Дракон больше не был золотым! Пропали мягкие переливы его желто-оранжевой чешуи, исчезла золотистая дымка, которая окутывала его прекрасные крылья. Все его огромное тело, словно чернильные кляксы, усеивали черные, неправильной формы пятна. Зло, которое он впитал в себя, сражаясь с Шамиссором, отравило его тело и погубило душу.

– Прости меня, благородный друг, – прошептала Нола. – Это я виновата в том, что стало с тобой.

Она хотела подбежать к дракону и обнять его, но в эту секунду раздался оглушительный топот множества мохнатых ног. Стремительно и неотвратимо, как морской вал, армия пауков перешла в наступление.

Равнина, открывшаяся взгляду путешественников после того, как они спустились с плоскогорья Потерянных душ, была покрыта холмами. Невысокие, совершенно пустынные, они тянулись до Серых скал, острые пики которых виднелись в милях двадцати.

Вслед за слонами Король-Лев, Пумба и Тимон то спускались по склонам холмов, то вновь поднимались. Нигде не было видно ни следа, ни логова, ни гнезда. Вокруг были лишь зеленые склоны холмов, высокая трава на их вершинах да желтое солнце. Стояла тишина, только едва слышный, шепчущий ветерок порой ворошил травинки, и они качались из стороны в сторону со слабым шелестом.

– Скажи мне, Хатонга, – обратился к вожаку слонов Король-Л ев, – что это за огромные тени летали вчера ночью над нами? Почему мы шли по плоскогорью всю ночь, то петляя, то останавливаясь, то возвращаясь назад в поисках другой тропы, и ты ни разу не устроил привала? Что за страшные существа обитают в этих местах?

Хатонга шел молча, как будто не слышал вопроса. Никогда огромный слон не отвечал сразу, надеясь, что собеседник сам найдет ответ.

– Это были черные драконы, – наконец ответил он. – Существа крайне опасные и совершенно дикие. Они не живут стаями. У каждого своя нора, охотятся они