- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (137) »
она снимала квартиру, и то как выглядело само жильё, вызывало слишком много подозрений. Как бы опять не начали открывать эти дешевые притоны для дальнобойщиков. Эскорт для бедняков — это всё равно что наркопритон для подростков.
Фитнес-зал почти опустел, а я продолжала дубасить грушу, как ненормальная. Только это позволяло мне привести мысли в порядок и перестать чувствовать себя ущербной. А именно такой я и была. Мой взгляд зацепился за фигуру стройной женщины с красивыми формами, которые облепила черная спортивная форма. Её волосы пшеничного почти каштанового цвета, а лицо всё еще молодо. Но вот глаза…
Мои глаза уже очень долго пусты. И выгляжу я молодо не потому, что занимаюсь фитнесом или другой чушью, а потому что это тело, как музейный экспонат. К нему больше никогда никто не прикоснется. Я не могу родить детей, не могу завести отношений с мужчиной. Иногда даже не могу прикасаться к женщинам. Поэтому мне приходиться постоянно носить перчатки на руках, ведь любой контакт с открытой кожей, вызывает приступ панической атаки, и я могу банально задохнуться, разучившись дышать за несколько секунд.
Поэтому я продолжала смотреть на своё отражение, пока не уловила в зеркале молодую парочку справа. Они так мило занимались вместе, что мне стало намного спокойнее. Красивая пара, и любящая. Это видно. Теперь, когда я стала тем, кем стала, могла безошибочно определять даже по мимике, когда человек врет, а когда нет. Чем мне ещё было заниматься все эти десять лет, пока я пыталась вернуть себя, и попытаться привыкнуть к тому, как мне теперь придется жить? Я вошла в раздевалку, и дождавшись, пока её покинут остальные девочки, спокойно переоделась и вышла из фитнес-центра. Сегодня был выходной и можно прогуляться по набережной. Но моим планам не было суждено сбыться, а сломал их мой шеф. — Линька! Дуй в управление немедленно! — я стояла на мосту и смотрела на паром, который проплывал прямо подо мной. — У меня вы-ход-ной, Дмитрий Анатольевич! Вам известно, что такое выходной? — Малика побереги свои выходки для кого другого! Чтобы через час была у меня в кабинете, иначе нас всех повесят в коридоре, как наглядное пособие для молодняка! — в голосе Анатолича скользил испуг, а значит дело очень серьезное. — Ладно. Я уже еду, — нажала на отбой, и с досадой надула губы. "И почему всегда я?" — мелькнуло в голове, а ответ получила буквально через полчаса, сидя на стуле за конференц столом в кабинете начальства. — Корея? Какого черта, им понадобился именно наш криминалист? — моё удивление вызвало на лице шефа лишь большее негодование. — Спроси что полегче, Лика. Но выхода нет, — развел руками Анатолич, и откинулся на спинку мягкого кожаного кресла. Грузный мужик с усами под носом и очками на носу, может и выглядел как зажранный чиновник, но на самом деле был очень хорошим человеком и отличным опером. — Пятеро жертв из десяти — россиянки. Молоденькие девочки, которые подрабатывали в их этих караоке хостес. Я потянула к себе папку с делом, которое прислали корейцы, и начала вчитываться в матерьялы, изложенные на английском. Перелистывала страницы и кривилась всё больше, ощущая нарастающую дрожь в теле. Фото обезображенных тел бедных девочек, заставляли пробиваться сквозь профессиональный взгляд, желание отвести глаза в сторону. — Справишься? Ты единственная, кто сдал все проверки и тестирование, как международник. Выхода нет. — Приказ сверху? — закрыла папку и посмотрела прямо в лицо мужчине. — Да, Линька. Откажемся, можем нажить серьезные проверки. В том числе штатный аудит работы управления и статистики по висякам. — Хорошо, когда вылет? — я кивнула, и добавила, — И за чей счет весь этот праздник жизни? — Всё в папке, включая билеты на рейс. Командировочные от нашего управления не требуются. Всё оплачивает принимающая сторона и департамент по особо тяжким Сеула. Но… — мужчина хмыкнул и кивнул на еще один лист бумаги, который лежал рядом с папкой, — Это твоя премия за три квартала. Я не могу тебя отпустить без денег в кармане. — Всегда знала, что Анатолич, как курица наседка! — хохотнула, а мужчина скривился и пригрозил: — Я ведь могу и обратно забрать! — Э-э! Нет-ушки! Дали денежку, и на том спасибо! — я прикарманила листок и злорадно ухмыльнулась, начиная подниматься, когда Анатолич задал именно тот вопрос, который я ждала от него давно. — Ты же знаешь, что его освобождают по УДО через месяц? — серьезно спросил шеф, а я схватилась рукой за столешницу так, что мне стало больно. — Знаю… — боль усилилась. Я специально с силой сжимала гладкий край лаковой поверхности, чтобы удержать своё состояние на поверхности, и не дать втянуть себя в омут болезни. — Ты будешь в порядке? — тихо спросил мужчина, а я ответила таким же шепотом. — Я никогда больше не смогу быть в порядке. И вы… это знаете, Дмитрий Анатольевич. — Знаю, девочка. Поэтому приставлю к тебе и твоему дому охрану. — Не нужно, — начала медленно отпускать столешницу, но чувство страха не уходило. — Твоё мнение в этом вопросе меня не интересует, Линька! А теперь дуй собирать чемоданы! — Есть! — я выпрямилась и улыбнулась мужчине сквозь слезы, а он строго махнул рукой на выход. Уже через полчаса медленно поднималась по ступеням на тринадцатый этаж новостроя, сжимая в руках ту самую папку. Не любила лифты, да и такой подъем отличная тренировка для мышц тела. Поэтому по дороге встретила половину соседей по парадному, и успела раз двадцать рассказать как мои дела. Открыла двери квартиры. Закрыла двери квартиры. И сползла на пол, прислонившись к холодной поверхности. Минут пять я просто смотрела на то, как солнечные лучи окрашивали широкий холл квартиры в невероятно яркие тона. Стены, мебель, пол и даже мои черные кроссовки на ногах, словно пылали в огне.
"Запись от первого июля две тысячи девятого года. Доктор Альбина Ленская и профессор Олег Анастасов. Пациент Малика Адлер. Возраст двадцать лет. Диагноз первичного осмотра — маниакально-депрессивный синдром в следствии насильственных действий. Окончательный диагноз — андрофобия, отягощенная гаптофобией. — Малика. Я могу вас так называть? — Конечно, доктор Анастасов. Я же ваша студентка. — Вам трудно говорить? — Нет. — Не лгите. Я прошу вас о максимальной открытости, иначе наша терапия не даст никакого результата. — Альбина… — Малышка, ты должна это рассказать сама. Только так мы сможем помочь тебе. — Хорошо. — Тогда давай вернемся в то утро. Что ты ощутила, когда проснулась в той комнате? — Я…
Поэтому я продолжала смотреть на своё отражение, пока не уловила в зеркале молодую парочку справа. Они так мило занимались вместе, что мне стало намного спокойнее. Красивая пара, и любящая. Это видно. Теперь, когда я стала тем, кем стала, могла безошибочно определять даже по мимике, когда человек врет, а когда нет. Чем мне ещё было заниматься все эти десять лет, пока я пыталась вернуть себя, и попытаться привыкнуть к тому, как мне теперь придется жить? Я вошла в раздевалку, и дождавшись, пока её покинут остальные девочки, спокойно переоделась и вышла из фитнес-центра. Сегодня был выходной и можно прогуляться по набережной. Но моим планам не было суждено сбыться, а сломал их мой шеф. — Линька! Дуй в управление немедленно! — я стояла на мосту и смотрела на паром, который проплывал прямо подо мной. — У меня вы-ход-ной, Дмитрий Анатольевич! Вам известно, что такое выходной? — Малика побереги свои выходки для кого другого! Чтобы через час была у меня в кабинете, иначе нас всех повесят в коридоре, как наглядное пособие для молодняка! — в голосе Анатолича скользил испуг, а значит дело очень серьезное. — Ладно. Я уже еду, — нажала на отбой, и с досадой надула губы. "И почему всегда я?" — мелькнуло в голове, а ответ получила буквально через полчаса, сидя на стуле за конференц столом в кабинете начальства. — Корея? Какого черта, им понадобился именно наш криминалист? — моё удивление вызвало на лице шефа лишь большее негодование. — Спроси что полегче, Лика. Но выхода нет, — развел руками Анатолич, и откинулся на спинку мягкого кожаного кресла. Грузный мужик с усами под носом и очками на носу, может и выглядел как зажранный чиновник, но на самом деле был очень хорошим человеком и отличным опером. — Пятеро жертв из десяти — россиянки. Молоденькие девочки, которые подрабатывали в их этих караоке хостес. Я потянула к себе папку с делом, которое прислали корейцы, и начала вчитываться в матерьялы, изложенные на английском. Перелистывала страницы и кривилась всё больше, ощущая нарастающую дрожь в теле. Фото обезображенных тел бедных девочек, заставляли пробиваться сквозь профессиональный взгляд, желание отвести глаза в сторону. — Справишься? Ты единственная, кто сдал все проверки и тестирование, как международник. Выхода нет. — Приказ сверху? — закрыла папку и посмотрела прямо в лицо мужчине. — Да, Линька. Откажемся, можем нажить серьезные проверки. В том числе штатный аудит работы управления и статистики по висякам. — Хорошо, когда вылет? — я кивнула, и добавила, — И за чей счет весь этот праздник жизни? — Всё в папке, включая билеты на рейс. Командировочные от нашего управления не требуются. Всё оплачивает принимающая сторона и департамент по особо тяжким Сеула. Но… — мужчина хмыкнул и кивнул на еще один лист бумаги, который лежал рядом с папкой, — Это твоя премия за три квартала. Я не могу тебя отпустить без денег в кармане. — Всегда знала, что Анатолич, как курица наседка! — хохотнула, а мужчина скривился и пригрозил: — Я ведь могу и обратно забрать! — Э-э! Нет-ушки! Дали денежку, и на том спасибо! — я прикарманила листок и злорадно ухмыльнулась, начиная подниматься, когда Анатолич задал именно тот вопрос, который я ждала от него давно. — Ты же знаешь, что его освобождают по УДО через месяц? — серьезно спросил шеф, а я схватилась рукой за столешницу так, что мне стало больно. — Знаю… — боль усилилась. Я специально с силой сжимала гладкий край лаковой поверхности, чтобы удержать своё состояние на поверхности, и не дать втянуть себя в омут болезни. — Ты будешь в порядке? — тихо спросил мужчина, а я ответила таким же шепотом. — Я никогда больше не смогу быть в порядке. И вы… это знаете, Дмитрий Анатольевич. — Знаю, девочка. Поэтому приставлю к тебе и твоему дому охрану. — Не нужно, — начала медленно отпускать столешницу, но чувство страха не уходило. — Твоё мнение в этом вопросе меня не интересует, Линька! А теперь дуй собирать чемоданы! — Есть! — я выпрямилась и улыбнулась мужчине сквозь слезы, а он строго махнул рукой на выход. Уже через полчаса медленно поднималась по ступеням на тринадцатый этаж новостроя, сжимая в руках ту самую папку. Не любила лифты, да и такой подъем отличная тренировка для мышц тела. Поэтому по дороге встретила половину соседей по парадному, и успела раз двадцать рассказать как мои дела. Открыла двери квартиры. Закрыла двери квартиры. И сползла на пол, прислонившись к холодной поверхности. Минут пять я просто смотрела на то, как солнечные лучи окрашивали широкий холл квартиры в невероятно яркие тона. Стены, мебель, пол и даже мои черные кроссовки на ногах, словно пылали в огне.
"Запись от первого июля две тысячи девятого года. Доктор Альбина Ленская и профессор Олег Анастасов. Пациент Малика Адлер. Возраст двадцать лет. Диагноз первичного осмотра — маниакально-депрессивный синдром в следствии насильственных действий. Окончательный диагноз — андрофобия, отягощенная гаптофобией. — Малика. Я могу вас так называть? — Конечно, доктор Анастасов. Я же ваша студентка. — Вам трудно говорить? — Нет. — Не лгите. Я прошу вас о максимальной открытости, иначе наша терапия не даст никакого результата. — Альбина… — Малышка, ты должна это рассказать сама. Только так мы сможем помочь тебе. — Хорошо. — Тогда давай вернемся в то утро. Что ты ощутила, когда проснулась в той комнате? — Я…
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (137) »