шёл, словно дыхание самого Чернобога, сразу же сковывая своим дыханием всю округу. Вот тогда-то и начиналось самоё интересное, вечера на хуторе близ Диканьки под Москвой. Демоны нечисть свою гнали на нас, словно скот на бойню, не жалея её не капли. Какой только заразы они не выпустили в этот мир, и прыгающая, и лазающая, и ползающая, были такие, что и летали, мрази эти. Техника вся стояла, а им хоть бы хны, только мелким льдом шкуры покрывались у них.

С приходом вечера артподготовка была всегда, немцы сначала час долбили из пушек своих по нам, а потом начинался гон, демоны сразу всю нечисть на прорыв бросали. Вот и прут они на нас, обезумев, как стадо бизонов, от головной боли ни черта не соображая вокруг, на смерть свою да кровь нашу. Только тяжёлое дыхание слышно ночью, словно это загнанные лошади скачут на тебя всем табуном своим. Я тогда ещё в ополчении начинал, когда первый раз столкнулся нос к носу с этой тварью в окопе. Только они не на этих лягух похожи были, те были вроде диких вепрей, клыки по полметра и без шерсти все, голые, одна только шкура вся в складках, как морда у шарпея. Мы ещё дураки необстрелянные были совсем, нам бы гуртом на неё навалиться, а мы все кто, куда, врассыпную бежать кинулись, да палили в неё из чего было, по дури своей, кто-то и гранату умудрился запустить в эту тварь. Шороху она навела, конечно, знатного. Гранатой её всё-таки приглушило малёха, да всей ротой расстреляли её, как в тире, пока она возилась в окопе. Только под утро после подсчёта потерь в личном составе прослезились. Тварь семерых задрала, пятерых ранила, остальные семнадцать друг друга с перепугу перекрёстным огнём в потёмках положили. Вот так и воевали… – Градомир протянул свою флягу и всем чуть плеснул в чарочку. На минуту замер, словно он хотел вспомнить каждое лицо своего боевого товарища, а может, он просто отдавал хвалу своим богам за свою спасенную жизнь на этой страшной войне, и одним махом её опрокинул себе в пасть.

– Ирод, что ж ты делаешь?! Федька, это же чистый…

Мы не успели! Как в той песне: отряд не заметил потери бойца. Федот – серый сумрак, возомнив себя, наверное, лешим или на худой конец человеком, интеллигентно зажал себе носик и с зажмуренными глазами опрокинул в маленький свой ротик пятюню чистого медицинского спирта и, как полагается мужику, смачно сглотнул.

– Быстро воды ему!..

Якут бросился к ручью. Наш многоуважаемый банник, «пятьдесят оттенков серого», через мгновение поменял свой окрас и стал похож на «цвет настроения синий». Щеки его вздулись, а глаза стали вылезть из орбит, словно он чудище морское. Я даже отсел немного в сторону, вдруг он оборотень какой или блеванёт сейчас, что вероятней всего. В общем, мы не уберегли малого. Моя мама меня бы не одобрила, если б узнала, что я спаиваю нечистую силу. Якут взял под белы рученьки сразу захмелевшего Фёдора и увёл его в люлю бай. Дикие танцы нам тут не нужны!

– Град, а откуда у немцев столько нечисти взялось? Не автобусом же её из Нави в Мидгард доставляли, – мне совсем не хотелось спать, наверное, я был весь на нервах.

– Нет, конечно! На это нужны огромные ресурсы. А их нет. Они пошли другим путём. Немецкая организация была такая, может, слышал «Аненербе».

Я кивнул.

– Ну так вот. Одна из многочисленных групп «Аненербе», говорят, рылась в пустыне Шамо, ещё в тридцать седьмом году, и, видно, они раскопали там среди вечных песков древние врата Междумирья. Как они проводили эвакуацию, не знаю, помню, шум был какой-то с этим связан, а какой, не помню. Ну и, видно, немцы воспользовались этими вратами, вроде как говорили, помогла им Велесова книга. Каждые сутки из Нави по сотне зверюг таких призывали в наш мир. Они потом больше психологически давили на бойцов Красной Армии, несколько ей урона наносили. Сколько народу каждую ночь ждало их. А слухов сколько… сплетен… паникёров… нагородят такого, что у самого шерсть на загривке дыбом становится.

Ну, как видишь, справились сами тогда, без чьей-либо помощи, наш народ и не через такое горе проходил. Ведь это не просто народ земли русской, это кровь рода нашего, память наших предков в каждом из нас, как корень, твёрдо сидит, мы и есть с тобой и со всеми живущими сейчас и тут – боги этого мира. Можно сказать так: мы боги Яви… Все те, кто жил до нас, все те, кто живет сейчас, и все те, кто будет жить после нас, в этом безумном мире, – и леший крепко приобнял меня своей рукой, плеснув мне в чарочку. – Ведь мы все вместе всё можем, правда… если захотим! Верно ведь, когда по носу получим от тёмных, – и он как мог мне улыбнулся, а точнее оскалился. – Иди ка ты, Серёга, ложись спать, поздно уже, утро вечера мудренее… И этого алкоголика забирай с собой! – он указал на Якута. – А то уши свои развесил!

Глава 8. Пермский край, город Чусовой. Время спустя

Одно дело – знать, лёжа на диване, что наша родина необъятная, а совсем другое дело по ней путешествовать на своих двоих и попробовать её всю родненькую объять… Это вам не титьки на диване мять!

В общем: брели мы лесами тёмными, шли степями широкими, лезли горами высокими… Знал бы – лучше сразу застрелился или утопился бы в озере Красном.

Для нашего лешего слово «дорога» – это одно, а для нас, вишь как выходит, это совсем другое. И чем лес гуще, тем он ему, видать, краше. Да и насекомые всех достали, спасу никакого от них нет, собаки эти. Это не комары, это просто драконы какие-то… кроме нашего Йети лесного, всех заели. Иногда по острой нужде выходили в редкие населённые пункты, которые встречались на нашем пути. Наш Град упёрся своим рогом и ни в какую меня не пускал к людям в поселения, мол, в лесу безопаснее, хоть ты тресни. Так что в попадавшиеся на пути посёлки Якут с Градом сами ходили в образе благопристойных граждан РФ. А меня людей посмотреть да себя показать не пускали суки эти. Так и шли себе, брели потихонечку, без особых приключений и никому не нужных лишних глаз. А «потаённое» место у нашего лешего, чтоб его блохи загрызли, оказалось совсем рядом… пол-локтя по карте. Надеюсь, мы хотя бы не засветились нигде, когда сюда добирались. Вот так и вывел он нас, захватив немного Северного и выйдя на Средний Урал. Мда… Съездил на рыбалку, называется…

Васька где-то в Чусовом нашёл молодого армянчика, и тот согласился нас довезти на своей «газели» до деревни, куда мы и направлялись, а если быть точнее, то к кому… Ехали недолго, может час, может чуть больше, как говорил Чебурашка, друг всех детей: ехали мы, ехали и наконец приехали…

Деревянный здоровенный дом в два этажа, сразу видно, ухоженный и хорошо выкрашенный. Зелёный забор его подпирал, словно девку хмельную, держа под белы рученьки. В глаза