В. Д. Лавриненков «СОКОЛ-1» Документальная повесть

Литературная запись Н. Н. Беловола

ВСТУПЛЕНИЕ

Память о героях нетленна. Она живет в сознании и сердцах людей, передается из поколения в поколение, служит источником вдохновения, тем чистым неиссякаемым родником, из которого молодые патриоты Родины черпают для себя мужество, отвагу, благородство.

Не так давно я получил глубоко взволновавшее меня письмо. Вот что в нем писалось:

«Владимир Дмитриевич!

К вам обращаются комсомольцы Давидковской средней школы имени Героя Советского Союза полковника Льва Львовича Шестакова. Из вашей повести „Возвращение в небо“ мы узнали, что вы в годы минувшей войны служили в истребительном авиационном полку, которым командовал Л. Л. Шестаков. Наши учителя нам рассказывали, что вы присутствовали при установке обелиска на месте гибели героя недалеко от нашего села, а также принимали участие в открытии нашей новой школы его имени, посещали наш колхоз, также носящий имя Шестакова.

В книге „Возвращение в небо“ рассказывается о Льве Львовиче Шестакове, но слишком сжато, коротко. И вот мы обращаемся к вам с убедительной просьбой: напишите книгу о герое, имя которого носит наша школа. Расскажите в ней, каким он был комсомольцем, коммунистом, летчиком, командиром, как воевал, как учил и воспитывал летчиков, каким знали вы его в радости и горе, чем покорял он сердца людей — ведь все, кому довелось его знать, и сегодня отзываются о нем с глубочайшим уважением.

Нам, да и не только нам, всей молодежи очень нужна такая книга. Мы хотим учиться у героя, делами оправдывать звание комсомольцев-шестаковцев, а для этого нам нужно знать о нем как можно больше.

Лев Львович отдал жизнь за наше счастливое детство, за нашу радостную юность, за нашу светлую жизнь, и мы обязаны сделать все, чтобы он продолжал жить среди нас, чтобы он был для всех нас высоким и светлым примером.

С глубоким уважением

комсомольцы средней школы имени Героя

Советского Союза Л. Л. Шестакова

Село Давидковцы Хмельницкой области».

Признаться, с подобными просьбами ко мне и раньше обращались однополчане, курсанты авиационных училищ, молодые летчики.

Долго не мог я взяться за столь ответственный труд. О Льве Шестакове рассказать не просто. Он был незаурядным человеком и летчиком. И жизнь прожил короткую, но насыщенную, яркую, жизнь настоящего коммуниста, бойца за наше правое дело.

Поведать о нем, его жизни — трудная задача. Но письмо комсомольцев-шестаковцев заставило меня взяться за ее решение. И вот я представляю на суд читателей повесть о своем фронтовом командире — Льве Львовиче Шестакове.

Автор.

«КОМИССАР У ШЕСТАКОВА…»

Впервые я услыхал о Шестакове на Волге, во время Сталинградской битвы.

Казалось, под нами разверзлось само пекло ада: горел город, пылали берег и даже сама река, покрытая нефтью.

Повсюду над разрушенным городом круто вверх поднимались клубы густого черного дыма. Смыкаясь с серыми осенними облаками, они образовывали гигантский смрадный шатер, под которым, казалось, ничто живое не могло существовать.

— Последний день Помпеи, — угрюмо бросил летчик Степаненко, и на его исхудалых щеках зло задвигались желваки.

Стоявший рядом с ним Амет-хан Султан сверкнул черными, как уголья, глазами:

— Неправильно говоришь, Ванья. Это, — он показал рукой в сторону Сталинграда, откуда только что все мы вернулись, — не последний день Помпеи, а начало нашей победы.

— Если уж быть точным, — раздался за их спинами голос командира полка майора Морозова, — то не начало, а продолжение победы. Начало было под Москвой…

Больше ничего не успели сказать, потому что внимание всех привлекла внезапно разыгравшаяся в небе, на фоне грязных облаков, трагическая картина: подбитый ЛаГГ-3 пробивался к нашему аэродрому сквозь кинжальные перекрестные трассы огня преследовавшей его пары «мессеров».

Горячий Амет-хан Султан рванулся к своему «ястребку», чтобы броситься на выручку советскому летчику. Но он не успел даже вырулить на старт, как все закончилось.

В мгновение ока ЛаГГ-3 резко уменьшил скорость, очутился позади «мессеров» и стал поливать их свинцовыми очередями. Один фашист на наших глазах задымил, стал уходить, второй тут же юркнул в облака — немцы избегали схваток один на один…

И вот через несколько минут таинственный «лагг» уже рулил по нашему аэродрому. К нему подбежали техники и ужаснулись: с машины клочьями свисала обшивка, была отсечена часть киля, перебиты элероны. Ее быстро затащили в капонир, помогли выбраться из кабины летчику. Мы тут же окружили отважного пилота. Не терпелось поскорее узнать, кто он, из какого полка…

Среднего роста, поджарый, русоволосый, он, дружелюбно улыбнувшись, стал стягивать с себя чуть ли не насквозь промокший кожаный реглан. И мы увидели перед собой старшего батальонного комиссара с двумя орденами Красного Знамени на груди.

Вперед вышел наш «батя» — Герой Советского Союза.

— Майор Морозов, командир четвертого истребительного авиационного полка, — представился он.

— Верховец, комиссар у Шестакова, — просто ответил наш неожиданный гость, крепко пожав руку командиру.

Верховец, Шестаков… Мы впервые слышали эти имена. Но они сразу обрели для нас какой-то особый смысл. Возможно, потому, что каждому невольно подумалось: если у замполита два ордена Красного Знамени, что по тем временам значило очень и очень много, то какой же у него командир? А может быть, потому, что Верховец так назвал фамилию Шестакова, будто речь шла о всем известном человеке. Нам даже стало немного неловко оттого, что мы такие дремуче несведущие.

Кто-то из техников раздобыл огромный арбуз.

— Угощайтесь, товарищ старший батальонный комиссар. Наверное, пить хочется…

Арбуз от первого прикосновения к нему ножом раскололся на две сочные ярко-красные половины, одна из них была вручена Верховцу, другая — Морозову.

— Подходите, угощайтесь! — пригласил всех к себе хозяин «лагга», нарезая толстые ломти.

Мы с удовольствием ели арбуз и с нарастающим интересом следили за «комиссаром у Шестакова», прислушивались к его разговору с нашим командиром.

Комиссар в последнем бою попал в сложный переплет. Его пару