Сани удерживаются на месте с помощью веревки, снабженной фиксатором

а) фиксатор: б) деталь фиксатора: 1 — нужно дернуть за веревку; 2 — фиксатор открывается: 3 — веревка отпущена; в) функционирование фиксатора

На первых километрах путь будет пролегать по труднопроходимой местности, на которой полно препятствий: скалы, стволы рухнувших деревьев, лед… Однако отступать поздно. Для начала своего путешествия от берега океана я не нашел ничего лучшего, чем эта «хаотичная» местность. Теперь я об этом жалею, но что-то менять времени уже нет. В крайнем случае мне придется еще не раз и не два сталкиваться с подобными трудностями, пока я буду преодолевать те шесть тысяч километров, что отделяют меня от озера Байкал.

Является ли такое начало путешествия символичным?

Когда я занимаю свое место и аккуратно ставлю ступни сверху на полозья саней, из всех собак ко мне поворачивает морду одна лишь Бюрка. Она ждет приказа, который, как она догадывается, вот-вот прозвучит. Собаки в коллективном приступе истерии ударяют лапами по замерзшей земле. Биение моего сердца резко ускоряется, его удары совпадают с ударами собачьих лап о землю, эхом отдаваясь в висках. Мое волнение растет. Его усиливает стресс, неизменно возникающий перед самым началом подобных путешествий…

Я дергаю за фиксатор и в то же мгновение радостно кричу: «А ну-ка, собачки, вперед!»

Произнеся эти слова, я замечаю, что в моем голосе отчетливо ощущаются перемешавшиеся друг с другом волнение, радость и тревога… Я осознаю, что этот денек будет нелегким. По крайней мере, его первая половина.

Собаки устремляются вперед, словно наконец-то выпущенные из натянутого лука стрелы. Где-то за спиной я слышу радостные крики зевак, собравшихся посмотреть на то, как мы отправимся в путь. Согнувшись, напрягшись и поставив ногу на тормоз, чтобы подправлять направление движения саней, я концентрируюсь на том, чтобы умело выполнить первый поворот, за которым тут же следует второй. Я едва не налетаю на большой пень, когда мы мчимся по тропе, на которой то и дело выпирают из земли покрытые льдом камни. Бюрка прекрасно знает команды, относящиеся к изменению направления движения: «джи» — «направо», «йап» — «налево».

— Джи! Да, хорошо, Бюрка. А теперь — йап!

Бюрка идеально выполняет команды, понимая, по-видимому, что местность тут вообще-то опасная. Невзирая на это, мы движемся довольно быстро, и мне не удается притормаживать упряжку, потому что тормоз не может погрузиться достаточно глубоко в тонкий слой обледеневшего снега. Сани поворачиваются на одном из полозьев, скользят по льду, ударяются о валун в тот момент, когда собаки начинают совершать новый поворот, и это каким-то чудесным образом восстанавливает равновесие и уберегает меня от очень опасного падения.

Я делаю еще два довольно крутых поворота, а затем — к моему облегчению — начинается длинный прямолинейный участок пути слегка в гору, который собаки преодолевают так резво, будто бегут вниз по склону. Они замедляют ход лишь после того, как оказываются на голом льду, покрывающем реку Тумнин, по которой нам предстоит проехать более двадцати километров, прежде чем свернуть в горы.

Поначалу я намеревался преодолеть по льду расстояние в несколько сотен километров, однако недостаточно сильный мороз, отнюдь не характерный для начала местной зимы, сделал передвижение по льду этой реки, как и многих других рек, весьма опасным занятием. Отправляться в путь по ледяному покрову, в котором имеются участки незамерзшей воды или который слишком тонок, — это своего рода самоубийство. Поэтому не может быть и речи о том, чтобы ехать по льду реки Тумнин дальше, чем на расстояние в эти первые двадцать километров по тропе, проложенной каким-то охотником. Этот охотник пометил палочками участки ледяного покрова, на которых благодаря отсутствию сильного течения слой льда стал достаточно толстым. И в самом деле, эта река, приближаясь к морю, течет все медленнее и медленнее. Правда, я не стал испытывать судьбу на льду в том месте ее устья, где пресная вода смешивается с водой соленой и где в результате имеется много «ловушек», а предпочел проехать по твердой земле, пусть даже тропа и была здесь очень извилистой и усыпанной камнями.

Голый лед чередуется с участками, на которых голубоватый ледяной покров реки немного присыпан снегом. Собаки чувствуют себя неуверенно на этой очень скользкой поверхности, а потому замедляют ход. Они опять побегут быстрее, как только поверхность под их лапами станет не такой скользкой.

Я тоже чувствую себя неуверенно, поэтому частенько поглядываю на тонкий ледяной покров реки, который все-таки выдерживает наш вес. Пока еще выдерживает… Мне очень не нравится, что запас прочности льда по отношению к нам такой маленький. Сани тяжело загружены: более ста килограммов имущества плюс мой вес, который помимо личных девяноста килограммов включает еще и пятнадцать килограммов одежды.

Собаки чувствуют, что лед под нами не ахти какой крепкий, а потому подчиняются мне с неохотой и все время норовят свернуть к берегу. Но берег настолько густо покрыт растительностью, что проехать по нему попросту невозможно. Кроме того, чем ближе мы смещаемся к берегу, тем больше шансов провалиться под лед, поскольку течение у берега зачастую сильнее, чем на середине реки. Лед на таких участках образуется позднее, поэтому и более хрупкий.

— Не-э-э-эт, Бюрка! Джи! Джи!

Бюрка не хочет бежать по тропе, которая иногда попросту исчезает, особенно на участках голого льда, на которых мотосани охотника не оставили следов. Многие из собак, поскольку их лапы скользят на льду, тоже пытаются изменить направление движения и выбраться вместе с санями на твердую землю.

К общему хаосу добавляется еще опасность, связанная с тем, что я не имею возможности выбирать исключительно лучшие участки льда, поскольку собаки слушаются меня плохо. Я не сержусь на них за это, ведь их с самого собачьего детства тренировали в Веркоре^[1] и они видят замерзшую реку впервые в жизни. Хотя мой друг Фабьен находился здесь вместе с собаками с начала ноября (меня задержала во Франции необходимость рекламировать фильм «Белль и Себастьян»), у него не было возможности приучить их бегать по льду — ранее неведомому им типу поверхности. Слой льда на реке стал достаточно толстым лишь несколько дней назад, когда температура все-таки опустилась до уровня, соответствующего середине декабря.

Я то подбадриваю собак, то суровым голосом отдаю приказы, стараясь подавить вспыхивающую у них панику, когда они время от времени слышат, как потрескивает лед, по которому