девять лет, мама, - отвечаю ей спокойно, параллельно расстегивая молнию на платье. - Во-вторых, это первый раз за последние четыре месяца, когда я куда-то выбралась. Всё свое остальное свободное время, если ты помнишь, я проводила с тобой и Аришей. А, в-третьих, мама, я свободная женщина, которой скоро тридцать лет, как ты мне постоянно напоминаешь, и я вправе проводить вечер так, как посчитаю нужным. Если ты решила заняться воспитанием в пять утра, то по стрелочкам на часах ещё очень рано, а по цифрам в моем паспорте уже очень поздно. Если у тебя всё, то я бы хотела немного поспать перед скорым собеседованием.

- Эгоистка, - процедила мама сквозь зубы и вышла за дверь, не забыв напоследок ею хлопнуть.

Без капли веселья улыбнулась в закрытую дверь. Так было всегда, с моих двенадцати лет. Мама установила надо мной жесткий контроль. Но чем больше она пыталась упрятать меня в рамки приличия и границы допустимого, тем яростнее я ломала эти препятствия. Потому что все ее комплексы и страхи были связаны только с её личными переживаниями. И как бы банально это не звучало, но... во всем виноват мужчина. Мой отец. Когда-то давно мама не считала нужным контролировать его и верила каждому слову, что он лил ей в уши. А в итоге обожглась...

Но обжегшись на молоке, она почему-то стала всю оставшуюся жизнь дуть на воду.

Когда мне было восемь лет, отец изменил моей маме с её же подругой.

Она простила. Обоих.

Сделала вид, что ничего не случилось и наша семья всё также крепка и дружна, а с той подругой и вовсе не было столь тесной дружбы.

Вот только спустя четыре года отец вернулся вечером с работы и сказал, что уходит к другой, потому что с той – другой - у них уже есть ребенок, которому два года, и отец не может разрываться между двумя семьями, поэтому выбирает ту - другую.

Для матери, да и для меня, его выбор стал сильным ударом. И если я прятала всю боль и ненависть, что испытывала к отцу, за сарказмом и улыбкой, то мама вовсе свихнулась по этому поводу. Сначала был алкоголь. Много алкоголя. Затем мужчины. Много мужчин.

Она словно не могла насытиться своей местью, ей было мало и нужно было больше, чтобы доказать самой себе, что она ещё желанна, а безразличие и предательство отца не являются для неё чем-то болезненным.

Но каждый раз, возвращаясь домой под утро, что она делала гораздо чаще, чем я, мама рыдала в подушку, ненавидя себя и презирая. Её месть не доставляла ей никакого удовольствия, наверное, потому что отцу уже давно было плевать на её личную жизнь. Более того, он и моей личной жизнью не интересовался, сославшись однажды на то, что я уже взрослая и сама в состоянии принимать решения и выбирать свой путь.

Вышло так, что он предал не только мать, но и свою родную дочь, ведь теперь у него есть новая жена и новая дочь, которые, почему-то, нуждаются в нем больше.

И это его предательство стало для меня символом того, что мужчинам нельзя верить. Их не стоит любить, слепо доверяя и веря каждому их поступку и обещанию. Они обязательно предадут, растопчут твои чувства и даже не обратят внимания и не порежутся об осколки твоей души.

Надоест одна - найдут другую.

В мире, где полно красивых и, подчас, доступных женщин, невозможно оставаться верным одной единственной. Потому что у другой ноги окажутся длиннее, волосы пышнее и улыбка шире. А твои чувства...

А что ему до твоих чувств? Они же твои. Их никто у тебя не забирает, поэтому оставайся с ними, сколько хочешь, а он увлечется чувствами той, у которой длиннее ноги, пышнее волосы...

Когда-то, семнадцать лет назад, глядя на слезы и страдания матери по одному единственному мужчине, фотографии которого она до сих пор хранит у себя в комнате, я решила пользоваться мужчинами так же, как они смеют пользоваться женщинами. Так же, как мой отец воспользовался моей матерью, вышвырнув её однажды из своей жизни, и меня вместе с ней, как пройденный этап.

Просто перешагнул и забыл.

Теперь и я шагаю через мужчин, не помня даже их имен. Единственное, что я оставляю себе, - это один предмет их гардероба: рубашку или футболку. Очень нужная вещь в хозяйстве, которой, можно при необходимости, протереть пыль или помыть полы, а иногда можно надевать и на себя, чтобы провернуть грязную работу, после которой эту вещь будет не жалко выбросить.

Использовать и выбросить...

Глава 3

Утро началось с объятий дочери. Ариша стабильно просыпалась в семь утра, приходила ком не в комнату, волоча за собой большого плюшевого зайца, и ложилась рядом со мной, обняв за шею, досыпать еще полчаса сна. В это время бабушка, она же моя мама, готовила на кухне завтрак, нарочито громко гремя посудой и разговаривая с самой собой. А когда мы появлялись с Ариной на кухне, то она всегда делала крайне удивленное лицо:

- Ой, я вас разбудила? – стандартная фраза, что звучала вместо «доброе утро, девочки».

Вот и сейчас мама продолжала обиженно греметь посудой, пока я готовила Арише какао, которое она любила пить каждое утро.

- Ничего, мы уже не спали, - привычно ответила ей и поставила перед дочерью кружку с какао, устроившись на соседнем с ней стулом.

- Сегодня нужно закупиться продуктами на неделю вперед, - не отрываясь от процесса готовки какой-то каши, произнесла мама.

- Поняла, - ответила ей, поднялась с места и прошла в прихожую, где из своей сумочки достала кошелек, из которого вынула парочку красных купюр.

С тех пор как я начала работать, а вернее учиться и работать, бюджет в нашей семье, состоящей из двух женщин, стал раздельным. Теперь мамины деньги – это её деньги, а мои деньги – это наши деньги. Мамино воспитание и контроль в каждой мелочи. Даже мой личный бюджет не стал исключением. Радует только тот факт, что после рождения Арины, мама перестала контролировать мой бюджет и иногда помогала финансово и в качестве няньки на безвозмездной основе. Теперь я предоставляла деньги только на покупку продуктов и иногда на уплату коммунальных услуг.

– Держи. Надеюсь, хватит, - вернулась в кухню и положила перед ней деньги.

- Хватит, - бросила она быстрый взгляд на купюры и поставила перед нами с Ариной тарелки с кашей серого цвета. – Ты на работу-то собираешься выходить?

- Мама, я не работаю всего неделю, - устало вздохнула я, отодвинув от себя тарелку. Аппетита и так не было, а с такими разговорами он не появится ещё месяц. - Сегодня у меня собеседование в кафе на должность администратора. Довольна?

- Буду довольна, если тебя возьмут, - не оборачиваясь, ответила мама и тише, словно не мне, но так, чтобы я точно услышала, добавила. – Хотя, я в этом очень сильно сомневаюсь.

- Обожаю твою поддержку, - иронично произнесла я. – Всегда заряжает на позитив и