думать о спуске вниз — в сад, нас легко могли заметить со стен.
Вернувшись к медвежьей шкуре я нашел Сью, чисто умытую, с румянцем на обе щеки. Еще она лентой — тесьмой, оторванной от платья подвязала волосы, собрав на затылке в «конский хвост».
Я лег на шкуру, Сью прилегла рядом и не заметил как заснул…
Снов не было, я только прикрыл глаза, а открыл их уже вечером. Вернее меня разбудила сестра своим нежным поцелуем.
— Уже садиться солнце… Пора…
Да, сейчас было самое время — закатное солнце садилось за гору и ярко светило в лицо людям на стенах. Я их видел, но они меня увидеть на скале не смогли бы.
Закрепив на поясе меч, я начал спускаться первым. Теперь после отдыха я быстро шевелил конечностями, ни разу не оступившись… Но голод терзал мой желудок и весь спуск я думал о куске жареной оленины или хотя бы куске бекона на ломте ячменного хлеба. Черт возьми, я не отказался бы даже от тарелки ненавистной овсяной каши…
До садовой почвы оставалось несколько футов, когда голос снизу заставил меня оцепенеть…
— Эй, парень! Какого черта ты сюда лезешь?
Повернув голову я скосил глаза… Прямо подо мной, опираясь на короткое кавалерийское копье, стоял один из солдат герцога. Он щурился, солнце светило ему в лицо. Оттолкнувшись от скалы, я упал прямо на этого любопытного зеваку… Я ударился локтем о его стальной нагрудник и заодно врезал гардой меча ему по лбу. Несколько мгновений я лежал на земле держась за злосчастный локоть, не способный ни к каким действия от ослепительной боли. Солдат слабо копошился рядом. Сью спрыгнула со скалы, приземлившись на полусогнутых ногах и устремилась к солдату. Один удар по затылку камнем, по-видимому, лишил его чувств. Он упал лицом вниз и замер.
— Ты в порядке?
— О, великий Эрхард! Как этот урод оказался здесь?
Сестра внимательно осмотрелась.
— Видимо искал, чем поживится. Никого в саду больше нет…
Мы связали солдата моим поясом и парой оплеух привели в себя. Когда я прижал к его шее его же кинжал он заговорил и болтал без остановки пока не начал повторяться по третьему разу. Фонтан красноречия я заткнул, сунув ему в рот лоскут от юбки сестры.
Герцог и магистр Броккен уехали ночью со свитой сразу после начала пожара, что-то нагрузив на пару повозок. Нашего отца он не видел. Но магистр Броккен во всеуслышанье объявил о смерти дракона. Отъезд этих господ был похож на бегство. В замке оставили тридцать гвардейцев с лейтенантом, подкрепление им должно прийти через пару дней, если горские кланы не начнут мятеж. При этих словах мы с Сью переглянулись..
После обеда лейтенант с десятком солдат отправился в деревню к озеру за провиантом. Рухнувший при пожаре потолок уничтожил не только обширную замковую кухню но и завалил проход к кладовым и винным погребам. Десяток уцелевших слуг заперты в подвале белой башни и их судьбу решит церковный суд. Выездная коллегия этого суда должна прибыть вместе с подкреплениями из Корнхолла. Капеллан сказал что люди в долине — дикари и закоренелые грешники, не верящие в единого бога — кроме костра им ждать нечего.
Герцог объявил об отсутствии у погибшего лорда дракона законных наследников и о том что присоединяет долину Холлилох к своим ленным владениям.
Старый донжон гвардейцы превратили в казарму и частью сейчас находятся на стенах, свободные же разбрелись по замку и ищут что стянуть пока лейтенанта нет в замке…
— Я возьму его плащ, шлем и освобожу наших людей из подвала — вдвоем против трех десятков солдат мы ничего не сможем сделать. А с нашими и в темноте должно получится…
— Хорошо, иди — Сью поразительно легко согласилась.
— Жди меня здесь.
— Слушаюсь, лорд Грегори! — она шутливо мне отдала салют.
Я взял плащ нашего пленника, надвинул по глубже шлем на уши. Потом стянул с солдата пыльные сапоги — они мне пришлись впору. Меч в ножнах и кинжал на поясе я тоже нацепил на себя.
— Оставь мне копье.
Сью взвесила копье в руке, изучая балансировку и ловко прокрутила «мельницу».
— Иди же!
Я поцеловал ее в сухие обветренные губы и ушел.
По еще дымящимся головешкам я пробрался через главное здание — я не узнавал свой дом — остались только стены и груды дымящегося мусора. Они за это заплатят…
Накапливая злобу я выбрался, наконец, во двор.
На стене справа от ворот два солдата сидели, свесив ноги во двор и о чем то негромко болтали. Держась к ним боком и двинулся к воротам. Никто не обратил на меня внимания и не окликнул. Ворота были заперты и заложены брусом. И я тут прирос к земле. Здесь у ворот на мостовой лежала груда человеческих тел, вывернутые руки, ноги, смутно белеющие лица одних и почерневшие от крови и гари других — словно не люди, а срубленные стволы перекрученных болезнью деревьев… Я не мог опознать никого… Совсем никого… Я с детства знал этих людей, рос среди них, они были моей семьей… Нет, это не они — я знал живых людей — это же был прах, бесстыдно и небрежно сваленный в кучу.
Я двинулся под самой стеной мимо конюшни к своей башне. Называли ее белой, нет, она была каменной, но ее обложили известняковыми гранеными плитами по моде южан еще лет сто назад.
Последние лучи закатного солнца падали прямо в центр двора, а под стеной уже сумрачная тень.
— Эй, Майки, чудак! Куда подевал копье? Сержант тебя взгреет! Эй, постой!
Сзади ко мне приближались шаги. Я остановился, не оборачиваясь и под плащом потянул из ножен кинжал. Когда он подойдет поближе я нанесу удар…
Шаги остановились. Я обернулся.
— Что за черт! — солдат присвиснул.
В расстегнутом камзоле и без шлема курчавый солдат стоял уже спиной ко мне, лицом ко двору.
О,великий Эрхард, отец драконов!
К центру двора, грациозно ступая, почти на цыпочках шла Сью. Копье лежало на ее плече.
Она шла совершенно обнаженной, только ленточка в золотых волосах колыхалась в такт ее плавному кошачьему шагу.
(обратно)