действовало безотказно. Проводник ничего не помнил.
В следующем, шестом купе ехал Грачев. Когда дверь открыли, Артемьев увидел, что старшина лежит в неестественной позе. Было похоже, что он заснул стоя и упал на диван. Артемьев с беспокойством нагнулся над ним. Ровное дыхание успокоило его.
— Нет ли врача в поезде? — спросил полковник, стараясь говорить тише, чтобы не разбудить остальных пассажиров.
— Не знаю, — так же тихо ответил начальник поезда. — Кто этот человек?
— Мой помощник, — ответил Артемьев.
Он осторожно потряс старшину за плечо. Грачев не просыпался. Полковник не стал повторять попытку. Он понимал, что этот сон вызван внушением, и не знал, как надо поступать в подобном случае. Он только положил спящего удобнее.
— Пусть остается так. На остановке надо вызвать врача.
— А что с ним?
Артемьев не ответил и вышел из купе.
Экспресс с огромной скоростью мчался уже не по лесу. За окном расстилалась освещенная лунным светом равнина.
— Мне необходимо немедленно говорить с Москвой, — обратился Артемьев к начальнику поезда.
— Пройдемте в первый вагон.
— Прошу вас молчать обо всем, что вы видели.
— Будет исполнено, — ответил начальник поезда. Он понял серьезность дела. — Никому не рассказывайте, товарищ Федоров.
— Не маленький, — ответил проводник вагона.
В управлении пограничной охраны всегда дежурил кто–нибудь из ответственных работников. Полковник Медведев, выслушав донесение Артемьева, немедленно связался по телефону с квартирой Свиридова, а генерал тут же позвонил Леонидову.
Артемьев получил короткий приказ — продолжать путь в Москву, а к старшине Грачеву ни в коем случае не вызывать врача.
8
— Итак, вы вышли из купе и увидели Джеффриса, — сказал Артемьев. — Что было дальше?
— Я вышел потому, — ответил старшина, — что он не уходил, и я считал, что больше оставлять вас в неведении нельзя. Я ведь не знал, что вам все уже известно. Он стоял у окна. Повернулся и пристально осмотрел меня с головы до ног. Потом спросил: «Куда вы идете?» Я ответил. «Зачем?» — спросил Джеффрис. Я сказал и это. Понимал, что говорить нельзя, и все–таки отвечал. «Сколько человек в поезде следят за мной?» Я сказал, что трое. Тогда он приказал мне вернуться в купе. Я вернулся и почувствовал, что падаю. Больше ничего не помню.
— Вы вышли одетым?
— Да, я не раздевался.
— Вот тут–то вы и совершили ошибку. Джеффрису безусловно бросилось в глаза, что человек, полтора часа тому назад ушедший спать, полностью одет и явно не ложился. Остальное понятно.
Артемьев, Васильев и Грачев находились в рабочем кабинете профессора Леонидова. Они были направлены сюда генерал–полковником Свиридовым сразу после приезда в Москву.
— Прежде всего надо вернуть вам память, — сказал генерал.
Хотя Артемьев, по–видимому, ни разу не встречался с Джеффрисом, но и ему пришлось подвергнуться «очищению». «На всякий случай, — сказал Свиридов. — Может быть, вы видели его, но забыли об этом».
И вот, пройдя через руки профессора, Васильев, Грачев и… Артемьев вспомнили все, что случилось с ними.
Старший лейтенант мысленно увидел картину прошлого — снежную равнину, гряду кустарника — и фигуру Джеффриса на лыжах, стоявшего рядом с ними.
Грачев вспомнил то же.
А Артемьев…
Это было самое неожиданное и удивительное.
С отчетливой ясностью полковник вспомнил свой разговор с проводником и начальником поезда. А тут же, в коридоре вагона… стоял Джеффрис.
Австралиец не сошел с поезда. Остановка экспресса была тактическим маневром, рассчитанным на отвлечение внимания. Он остался и доехал на этом же поезде до Москвы.
Ошеломленный полковник немедленно позвонил Свиридову.
— Я это знаю, — ответил генерал. — Такой трюк с его стороны мы предугадывали. На московском вокзале Джеффриса встретили, и сейчас он находится под надзором. Надо выяснить, нет ли у него сообщников.
— Чудовищная сила! — заметил Артемьев.
Леонидов улыбнулся.
— На всякую силу можно найти управу, — сказал он. Они долго оставались в кабинете профессора, слушая его увлекательный рассказ о гипнозе и «усилителе внушения». А когда собрались уходить, зазвонил телефон.
Леонидов снял трубку.
Пограничники видели, что его брови сдвинулись, а на лице появилось выражение озабоченности.
— Нет, — сказал он. — Достаточно одного.
Еще минуты две он внимательно слушал.
— Хорошо! Я думаю, что не придется. Передаю трубку.
Артемьев услышал голос Свиридова.
— Останьтесь с профессором Леонидовым, — сказал генерал. — Он вам все объяснит. В случае неудачи я приказываю вам ликвидировать Джеффриса. Васильева и Грачева направьте в управление.
— Слушаюсь.
— Как только все кончится, позвоните мне. Будьте осторожны. Желаю удачи!
Генерал повесил трубку.
Артемьев передал своим спутникам приказание Свиридова.
— Вам не следует выходить через главный подъезд, — сказал Леонидов. — Я вас провожу.
Он вернулся минут через пять.
— У нашего института есть выход в переулок. Я думаю, что их не заметили.
— Что случилось?
— Джеффрис находится где–то здесь. По–видимому, он хочет, не теряя времени, взяться за меня. В наш институт нельзя пройти без пропуска, но он пройдет легко.
— Что вы будете делать?
— Ждать. Джеффрис появится очень скоро. Ему нет расчета терять время.
— Но он может войти в любую минуту, — сказал Артемьев, невольно оглядываясь на дверь.
— Мы узнаем об этом своевременно. Как только он войдет в институт, мне сообщат об этом люди, которые специально поставлены мною так, что он их не увидит.
— Но ведь Джеффрис вооружен своим аппаратом. Не лучше ли вам так же вооружиться?
— Этого никак нельзя сделать. Наш аппарат находится в клинике. Переносных у нас нет. Они нам совершенно не нужны.
В дверь постучали.
— Войдите, — сказал Леонидов.
В его голосе не чувствовалось ни малейшего волнения. В кабинет вошел пожилой полный мужчина.
— Познакомьтесь, — сказал профессор. — Мой ассистент и ближайший помощник — доцент Пушкарев Семен Игнатьевич. Полковник Артемьев.
Пушкарев вопросительно посмотрел на Леонидова.
— Противник приближается, — сказал профессор. — Будем действовать. Видите ли, — повернулся он к Артемьеву, — я допускаю, что Джеффрис выйдет победителем в нашем поединке. Тогда он может внушить мне все, что ему вздумается. На этот случай я и принял некоторые меры. Семен Игнатьевич будет находиться в соседней комнате, откуда все хорошо слышно. Если понадобится, он вернет меня в нормальное состояние.
— Мы с вами останемся здесь?
— Да, конечно. Вам