Литвек - электронная библиотека >> Игорь Шумов >> Русская современная проза и др. >> Тельце >> страница 3
пепел, волосами. Под глазами светились фиолетовые круги. Вид у нее был болезненный, тревожный. Она пыталась зажечь сигарету, но спички тухли, не успев приблизиться к губам. Очевидно, они приехали по адресу.

– Наконец-то! – вскрикнула женщина. – Быстрее! Проходите внутрь, скорее. Моему сыну плохо!

– Женщина, не паникуйте! – строго приказала врач. – Давно болеет?

– Давно, давно. Я его сама лечила, давала таблетки. Ему лучше становилось. Часто болеет.

– Самолечение? – с недовольной ухмылкой спросил санитар.

– Где больной? – спросила врач.

– У себя в комнате, проходите. Можете не разуваться.

Они подошли к двери, завешанной стикерами и плакатами. Открыв ее, врач и санитар почувствовали странный запах. В комнате настоялась тяжелая вонь. На кровати, укутанный в одеяло с головой, лежал человек. Длинные волосы торчали наружу, словно осьминог на солнце.

– Он спит? – спросила врач.

– Может быть. Давайте я его разбужу, – женщина наклонилась к голове сына. – Родной, вставай. Тебя сейчас врачи посмотрят.

Женщина стянула одеяла, и санитар застыл. Врач от испуга вскинула руки. Ладони опустели, чемоданчик ударился об пол. Мир будто бы треснул. Под одеялом они увидели мертвенно-бледное тело. Его губы посинели, глазные впадины давно лишились крови. Казалось, что вот оно, тело – прямо на глазах распадается на кусочки и с минуты на минуту из него полезут жуки и паразиты. Все было понятно, но – они не могли и подумать, что мать смогла бы пропустить смерть сына – врач поднесла ладонь к шее ребенка. Холодный. Мертвый. Ни о каком пульсе не могло быть и речи.

– Понимаете, – говорила мать, – он у меня с самого детства болезненный. Легкие, печень. В школу пошел – гнобили, отец нас бросил. Я не знаю, как вообще выдержала все это. А теперь и он заболел. Выходить из дома не хочет, со мной не разговаривает, а только ругается. Скажи врачам, как ты себя чувствуешь, родной. Видите? Видите? Молчит, назло молчит. Я сама все скажу за него. В общем, бронхит был, грипп, ОРВИ… Избили его как-то, перелом на тренировке. Но это все пустяки, я знала, что он все переживет. Потом ночью начал кашлять, знаете, еще пытался сделать вид, что все в порядке. Насильно заставлял себя замалчивать, лицо в подушку прятал. Так мило было, за сон мой волновался. Я ведь работала почти всегда, пока он не заболел. Взяла больничный, сижу с ним и….

мама без сына

I


В палате настоялось горе. Зинаида Петровна сидела у кровати, в которой лежал ее сын, а если быть точнее, то, что от него осталось. Тело потеряло былую красоту, здоровьем даже и не пахло. Ранее спортсмен, а теперь больной в вегетативном состоянии, без шанса на реабилитацию. Пока за окном пели птицы и перекрикивали друг друга маляры, она плакала без остановки, умоляя Всевышнего прислушаться к ней хотя бы на минуту. Ни для кого не секрет, что Господь слышит всех и всегда, но Зинаида Петровна была уверена, что Бог слушал ее вскользь, оттого и сыну не легчало. Она проклинала всех, кого видела в больнице: пациентов и их родных, кто также обращался к Богу от беды; циничных врачей, неспособных понять ее тревоги; остальных сотрудников больницы, отрешенных и, конечно же, робких друзей, ждущих своей очереди за дверью.

Зинаида Петровна держала сына за руку и вздрагивала от мельчайшего шороха. Вот сейчас он очнется, сожмет ее руку и улыбнется – внушала она себе – и все станет как прежде хорошо. Не смущал Зинаиду Петровну резкий запах мочи и формалина. Она корчилась, отворачивала нос, только девать его было некуда.

– Сына, мама рядом, – приговаривала она, наводя сына обратно к реальному миру, миру живых.

Но он, по своей юности и глупости, упорно не слушал. Горе сменяло злость, злость раздражала, и вот она выкачивала из Зинаиды Петровны последние соки. Виновник произошедшего был только один – она сама. Зинаида Петровна успела сотни раз приговорить себя к смерти за то, что не уследила за своим сыном, не научила его жизни и оставила без присмотра. Следующими в расстрельном списке были друзья. Говорила же – не водись с ними, ни к чему хорошему не приведут наркоманы.

– Я таких десятки знала, – взрыд рассказывала она, – подруга твоего отца кололась, квартира превратилась в притон, спала на лестничной клетке, в окружении шприцов. Это конец, а не жизнь. Все начинается с веселья, а о будущем кто думать будет? Зачем о нем думать, ведь с наркотиками его нет!

Сын не реагировал, не язвил, не отворачивался. Лежал себе в коматозном состоянии, пока мама над ним изливалась горькими слезами.

II


В палату зашел врач. Высокий, статный, с седой бородой. От него пахло сигаретами. На лице прослеживалась невыносимая усталость. Он не ожидал увидеть Зинаиду Петровну в палате, хоть и сидела она здесь больше недели.

– Доброе утро, Зинаида Петровна, – сказал врач.

– Здравствуйте, Петр Сергеевич.

Хоть врач был и старше Зинаиды Петровны, она обращалась к нему с такими тоном, который свойственен общению с детьми. Быстро исчезло к нему доверие. Мысль о том, что жизнь сына находится в руках такого бесчувственного и циничного человека, не давала ей спать. Она не скрывала этого. На второй день ночевки в больнице, она прямо сказала Петру Сергеевичу, что если ее сын умрет, то виноват будет именно, халатный старикашка. Это сильно оскорбило Петра Сергеевича, настолько, что он собирался за волосы выгнать ее из больницы, но не стал. Старым он себя не считал и другим того позволять не собирался. Не первый раз он встречает человека в подобном упадническом состоянии вечной злобы и обиды, и причины ему были более-менее понятны.

– Вы же сюда пришли чтобы меня выгнать, да? – спросила Зинаида Петровна.

– Нет, вы что? Сидите, я за больничным листом пришел, – Петр Сергеевич подошел к столу, засыпанном цветами и сладостями, щедро купленными со скидкой в магазине через дорогу. – Да где же он?

– Петр Сергеевич, есть какие-то изменения?

– Вы их видите?

– Эм, нет, – с недопониманием ответила мать.

– И я тоже. Значит, нету.

– А как же анализы? Лечение? Лекарства? Зачем его тогда всего искололи?

– Зинаида Петровна, я с вами об этом еще на прошлой неделе говорил, – Петр Сергеевич сел на кровать, чуть не сдавив ногу больного. – Я понимаю, насколько вам тяжело. Немыслимо. Не дай Бог кому столкнуться с этим. Многие бы уже в петлю полезли, каждому бы вашу стойкость. Каждый день мы смотрим изменения и… Их нет. Шансы, что ваш сын вернется к нормальной жизни, равны нулю. Есть возможность отправить его за границу на лечение, но это слишком большие деньги для… Но! Но! Не начинайте. Если вы