смогут вырасти в безопасности, но вместо этого я просто затащил их в куда более серьёзные неприятности. Может и стоило оставаться с “бродягами”. Они хорошо умеют прятаться, как крысы в канализации. Никто и не узнает, что они там сидят.

Ну, в любом случае, сейчас всё тихо. Пока что тихо. Я меняю масло на шестерёнках старушки “Бетти”. Возраст уже берёт своё. С запчастями для капсул-буров сейчас туго, так что Бэрд помогает мне с ними. Не такой он уж и плохой парень, на самом-то деле. Пока я говорю с ним о деталях и механизмах, он забывает о том, что считает меня никчёмным бездельником.

Так вот, лежу я под “Бетти”, сливаю масло из механизма и слышу, как дверь открывается. Вижу проходящие мимо меня ботинки и слышу голос полковника Хоффмана.

— «Сэм, найдётся пять минут поговорить?»

— «Да, сэр», — отвечает она, и оба выходят на улицу. Её нет некоторое время, около получаса. Когда Сэм возвращается, я работаю над электропроводкой “Бетти”, так что вижу её выражение лица. Теперь оно не такое уж и радостное.

— «Что Хоффман хотел?» — спрашиваю её. Полковник сейчас весь на взводе из-за последней атаки полипов. Она напомнила ему о Кузнецких Вратах как раз тогда, когда он только начал всё забывать. — «Всё нормально?»

— «Он наконец-то рассказал мне, как погиб мой отец», — Сэм легонько тряхнула головой. — «Он решил, что пора мне узнать об этом. Вся эта херня с осадой полипами напомнила ему о тех временах».

Штурм Кузнецких Врат случился более тридцати лет назад. То была ещё эпоха Маятниковых войн, когда мы и знать-то не знали ни про червей, ни про светляков. Хоффман с рассказами о тех днях особо не спешил. На него это не похоже — так всё болезненно воспринимать. Сэм даже назвали в честь её старика. Он так и не дожил до её рождения. Чёрт, у меня душа болит от одних мыслей об этом.

— «Сэм, хочешь поговорить об этом?»

— «Он быстро умер», — я видел, как ей было больно. — «Но отец сам решил остаться там».

Сэм затихла. У меня самого дочери есть. Я справлюсь.

— «Прости, милая, я не понял тебя».

— «Он остался защищать крепость», — ответила она, взяв руки гаечный ключ, будто желая отвлечься чем-нибудь от свалившихся на неё новостей. — «Хоффман сказал, что у папы был шанс покинуть Кузнецкие Врата, когда они эвакуировали гражданских. Он мог улететь вместе с мамой. Но Хоффман сказал, что он бы никогда не бросил свой взвод».

Большинство людей теперь сочли бы его героем. Чёрт, да так оно и есть: человек, оставшийся защищать свою землю, своих друзей — это и есть герой. Это лучший из поступков. Но я понимаю, что Сэм со мной в этом не согласится. Даже будучи солдатом, она всё равно остаётся маленькой девочкой, никогда не видевшей своего папу. Теперь надо осторожнее со словами.

— «Должно быть, для него это был трудный выбор, Сэм».

Она кивает и снова принимается за ремонт мотоцикла. Но её мысли сейчас заняты совершенно иным. Она просто проходится по всем механизмам, крутит туда-сюда свечи зажигания, хотя и не вынимает.

— «Ненавижу себя», — наконец-то говорит она. — «Теперь я только и думаю о том, что он бросил меня и маму, чтобы остаться со своими приятелями. Но я сама солдат. Я знаю, что это не так-то просто».

Вовсе не просто. Но и отцом быть ничуть не проще. Понимаете, я не совсем и выбирал, вступать в армию или нет. Меня загребли во время операции “Спасательная шлюпка”. Этому умнику Прескотту пришла в голову идея набрать бомжей из числа “бродяг” в армию. Выполняешь приказы, а правительство кормит и лечит твою семью. Я позволил КОГ завербовать меня только ради моих маленьких девочек. Вы не поверите, на что человек готов пойти ради своих детей.

— «Твой отец, должно быть, сильно испугался того, что ты и мама не выживите, если “инди” победят», — наконец-то говорю я. — «Я был точно так же напуган, что мои дочери могут погибнуть, если я не вступлю в армию КОГ. Самый тяжёлый выбор в моей жизни».

Я не был знаком с сержантом Сэмюэлом Бирном, но полковник Хоффман говорит, что тот был хорошим человеком. Этого для меня достаточно. Я просто говорю Саманте Бирн, которую все зовут просто Сэм, правду, как она мне представляется.

Она бросает на меня безжизненный взгляд. Знаете, что мне в ней нравится? Она не боится признаться в своих чувствах. Быть крепким и сильным — не значит держать всё в себе. Я надеюсь, у неё что-нибудь получится с Домом. Бедняга, он всё ещё горюет по своей жене. Он и Сэм хорошо подходят друг другу. Им обоим это на самом бы деле хорошо помогло.

— «Спасибо, Диз», — говорит она. — «Со мной всё нормально будет».

На это можно с разных сторон взглянуть. Либо отец Сэм остался на посту, либо же он бросил свою семью. Я не знаю, почему её папа решил остаться и погиб. Полагаю, у него на это было немало причин. Некоторые из них покажутся полным бредом любому, кто не был в осаде в Кузнецких Вратах. Но таким людям стоило бы заткнуться, пока они не побывают в таком же говне, где им придётся выбирать. Но я знаю, что солдаты армии КОГ умрут ради своих друзей. И ещё я знаю, что сделаю всё ради того, чтобы мои дочери выжили, даже если мне и придётся за это жизнь отдать. Потому что так и поступают хорошие отцы. И дети могут не всегда любить тебя за то, что ты сделал лучше для них, но это и так понятно. Иногда поступить правильно — это не значит поступить как все.

Тебе остаётся лишь надеяться на то, что однажды дети смогут понять, на что тебе пришлось пойти ради выживания.

ГЛАВА 1

«Да сколько же разновидностей у этих долбанных светляков?!»

(Майор Гилл Геттнер, пилот “Ворона”,

во время первой атаки стеблей на Вектес.)

ПАТРУЛЬНЫЙ ВЕРТОЛЁТ “КОРОЛЕВСКИЙ ВОРОН ВОСЕМЬ-НОЛЬ”, СЕВЕРНАЯ ЧАСТЬ ВЕКТЕСА, СПУСТЯ ДЕСЯТЬ ДНЕЙ ПОСЛЕ ПЕРВОЙ ВЫСАДКИ СВЕТЯЩИХСЯ НА БЕРЕГ, МЕСЯЦ ШТОРМОВ, СПУСТЯ 15 ЛЕТ СО “ДНЯ ПРОРЫВА”.

Дэймон Бэрд попытался вспомнить, что же он почувствовал в “День-П”, увидев первого в своей жизни червя.

Детали он помнил хорошо, но вот свои эмоции — нет. Но он решил, что тогда он чувствовал себя примерно так же, как и сейчас: от ужаса аж наизнанку выворачивает, волосы на затылке шевелятся, а телом управляет глубоко засевший животный рефлекс, говорящий, стоит ли дать бой или пуститься наутёк. Хоть Бэрд не и знал, почему эти стебли отличаются от остальных, равно как и почему они целиком покрыты здоровенными красными волдырями, но инстинктивно понимал, что надо либо расстрелять их ко всем херам, либо валить со всех ног отсюда.

Сидя в двадцати метрах над землёй в зависшем в одной точке “Вороном”, Бэрд склонялся ко второму