Михаил Яковлевич Козырев Чорт в Ошпыркове

Сказки и сатирические рассказы

Чорт в Ошпыркове

(Нечистая сила)

ГЛАВА ПЕРВАЯ,

служащая как бы вступлением

Если сказать, что в городе Ошпыркове-уездном до сего дня не водилось никакой чертовщины, то это будет явным замалчиванием фактов, уже внесенных в историю сего примечательного центра российской культуры, – нет, черти водились в Ошпырковке испокон веков, и даже, если верить преданиям, в таком огромном количестве, что неопытные бесенята часто забирались в неперекрещенную на ночь квашню и были даже запекаемы в полупудовые ковриги. Нередки случаи, когда подобные хлебы съедались вместе с означенными бесенятами, и оттого происходило «в людех великое смущение», как выражаются летописцы. Сих «смутных годин» было в Ошпыркове немалое количество; неоднократно отмечаются в летописях чрезвычайно оригинальные случаи «нашествия бесов и разные нечисти», но нижеизлагаемый – превосходит их по своему историческому значению.

Предания города сохранили рассказ, как известный ошпырковский святой Иоанн Гугнявый, о коем известно, что «бе он, яко зверь», покрыт длинной курчавой шерстью, окончательно «победил бесы» и в знак победы поставил в соборе золотой запрестольный крест. Крепко хранил крест сей многие годы мир и спокойствие граждан, пока беззаконием правителей не совершено было покушение на сию достопочтенную твердыню.

В некий день соборные стены прияли под сень свою лиц, кои вошли, «лба не перекрестив», и святотатственно прикоснулись к почитаемой во граде Ошпыркове святыне, притом «единый от сих», носивший, по словам старожилов, желтую, «яко огнь», одежду и такую шапку, «в какой и Христа распинали», – постучал по кресту для убеждения в ценности металла, отчего слышен был необычайной сладости звон, «яко от арфы Давидовой».

Но сей человек не пришел в умиление от дивного того звона, просто сказал:

– Настоящий! – и, взвесив крест на весах, уложил его в деревянный ящик, где лежали уже ризы с иконы божьей матери Одигитрии, золотая кадильница и другие не менее ценные и не менее священные для всех православных предметы.

Были при сем: священник собора отец Приклонский вместе с диаконом Богоявленским, а также представители мирян: церковный староста – бывший купец Панфил Пивоваров – и вдова Анна Коленкина, кои, не без воздыхания о разрушении благолепия храма, к описи руки свои приложили.

– Быть беде! – сказал тогда Пивоваров, а священник отец Приклонский добавил:

– Сей крест столетия охранял Ошпырков от нашествия бесов и нечистыя силы наваждения…

И вот, после беспримерного в летописях города события, освобожденные от заклятия бесы пали на злосчастный град, «аки огненный дождь», о чем и ведется дальнейшее повествование, основанное на записях современников и свидетельствах очевидцев.

ГЛАВА ВТОРАЯ,

выясняющая: где, когда и по какой причине был произведен выстрел, и был ли он вообще произведен

В двенадцать часов – это было через несколько дней после вышеописанного случая – город Ошпырков являл зрелище, достойное долговременных наблюдений постороннего зрителя, буде таковой мог бы в этот момент в городе Ошпыркове оказаться, – но нет и быть не могло постороннего зрителя, который не принял бы сам известной доли участия в сей беспримерной драме.

В двенадцать часов раздался неподалеку от дома старосты Пивоварова револьверный выстрел, и вслед за ним неизвестный, или – вернее – малоизвестный человек в разорванной рубахе, обнажавшей бронзовое от загара тело, пробежал по улице Карла Либкнехта, «пронесся как ветр», и на приличном от этого человека расстоянии бежала известная всем вдова Анна Коленкина с распущенными волосами (срам-то!), одним башмаком на ноге, а другим – в руке, при чем этот зажатый в руке башмак грозил ежеминутно упасть на голову малоизвестного человека.

– Держи его! Держи! – кричала Анна Коленкина.

– Держи его! Держи! – закричали случайные зрители необыкновенного происшествия и бросились вслед за незнакомцем.

«Улица, – говорит летописец, – представляла стремительный и бурный поток, море голов волновалось на ней, и из груди многотысячных толп раздавался единодушный возглас:

– Держи, его! Держи!»

Не добежав до реки, разделявшей по местному обычаю город Ошпырков на две далеко не равные части, из которых меньшая, находившаяся по отношению к большей – за рекой, получила наименование Заречья, – неизвестный человек сей неожиданно повернул вправо и «единым махом» перескочил через забор.

Некоторые уверяют, что как раз в этот момент и был произведен выстрел, и вслед за выстрелом виден был будто бы «огнь» над тем местом, куда опустился незнакомец. Смельчаки, по некотором раздумьи, последовали за незнакомцем, но, несмотря на тщательное обследование двора, оказавшегося, к крайнему недоумению обитателей Ошпыркова, двором купца и церковного старосты Панфила Пивоварова, отыскать незнакомца не смогли: он как бы сквозь землю провалился!

Через полчаса прибыли на место происшествия представители власти – начальник милиции товарищ Пшонный, милиционер Швыбдик и агент местного уголовного розыска товарищ Черномазый.

Взором их представилась следующая картина: на улице Карла Либкнехта, неподалеку от реки, стояла «тысячная толпа», и посреди ее – известная нам Анна Коленкина, которая размахивала над головой башмаком и кричала:

– Я тебе! Погоди, я тебе!

И толпа вслед за ней повторяла:

– Мы ему! Погоди! Мы ему! – выражая тем сочувствие горю злосчастной вдовицы.

– Р-разойдись! – закричал товарищ Пшонный.

– Р-разойдись! – поддержал Черномазый.

Но толпа упорствовала в намерении не оставить без борьбы завоеванных ею позиций. Тогда представители власти, протискавшись к женщине, спросили:

– В чем дело?

Но женщина по-прежнему кричала:

– Я тебе! Погоди, я тебе! – размахивая башмаком уже перед самым носом товарища Пшонного.

– Мы ему! – поддержала толпа – и тогда представитель власти выхватил револьвер…

Все очевидцы уверяют, что именно в эту минуту раздался револьверный выстрел, и даже некоторые из них склонны полагать, что этот выстрел был и остался единственным, раздавшимся в этот день на улицах города Ошпыркова, а что двух предшествовавших не было. Но как бы то ни было, именно выстрелом началась знаменитая ошпырковская эпопея.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ,

так или иначе связанная с предшествующей

Церковный староста Панфил Пивоваров ничего не знал о происходивших около его дома событиях. Спокойно пил он чай, и когда заканчивал десятый стакан,