увезут…

– Ах, даже так? Наши решили помочь? Логично. Боятся, значит. Правильно делают. Ты чай-то пей, а то на тебе лица нет. Ночь не спал?

– Куда там. Катались взад-вперед. Ты, все же, с Лерой поговори, а? скажи: я очень просил уехать. И не бойся ты за меня. Я сам уже, кажется, ничего не боюсь.

– Хорошо. Не пойдешь к ней?

– Не могу. Сил нет. Понимаю, что неправильно – когда еще увидимся, но не могу. Слишком уж много я всего терял в последнее время.

Убеждать его Марцинкевич не стал. То ли понял, то ли был уже весь в делах, которые еще предстояло сделать. Квартиры – и свою, и Валерии – в любом случае стоило почистить на предмет предстоящего обыска. Да и собрать самое необходимое было невредно.

Так что пожали друг другу руки на прощанье. От пожеланий воздержались, и Ильин опять через проходной двор пошел к машине, где спал уставший водитель. Надо было заехать домой – принять душ, побриться и переодеться. Водителя отпустил, собираясь ехать на работу на своей машине.

* * *

В консульстве он появился только после девяти. Прием посетителей уже начался, все сотрудники должны были быть на местах, но ворота почему-то перед ними не открылись. Пришлось выходить из машины и нажимать на кнопку вызова дежурного. Он мелькнул за окном, и ворота открылись. Ильин прошел в здание. И посетители, и сотрудники столпились в холле перед работающим телевизором. Все лица были повернуты к экрану, на котором диктор с застывшим, официальным выражением читал какой-то текст. Невольно вспомнилось начало 80-х, но Ильин автоматически отметил, что ни галстук диктора, ни какие-то другие детали на экране не свидетельствовали о трауре.

«– Скорее новогодний вариант», – подумал он про себя, и стал вслушиваться в официальные формулировки об исполнении обязанностей, предстоящей процедуре назначения выборов и прочих малозначимых деталях. Жизнь делала очередной поворот, стрелки истории переводили ее движение на новый путь. Очень хотелось надеяться, что на нем не будет места вагонзакам в Мордовию.

Эпилог

Год подходил к концу. Этот совершенно безумный год, когда события развивались чуть ли не по самым жутким сценариям фильмов ужасов. А, впрочем, кто знал, что принесет с собой наступающий 21-й… Надежд было много. Человечество сдаваться не собиралось. Медики лечили заболевших, фармацевты варили вакцины, те, кому положено, пытались заранее вычислить, какие негативные последствия принесет пандемия, даже если ее удастся остановить.

Как всегда перед Новым годом в генконсульстве была масса хлопот. Поздравления, подарки, подведение предварительных итогов года, хорошо хоть никаких совместных посиделок в этом году не планировалось. Не та была обстановка, чтобы устраивать корпоративы.

В полдень Ильин поздравил коллектив, оставил в генконсульстве одного дежурного и распустил всех остальных по домам. Обзвонил кое-кого из знакомых в Москве, справился о здоровье Александра – тот как раз свалился с ковидом, поздравил посла – это уж как положено. Сам он собирался встречать Новый год с друзьями. Компания, собственно, собиралась небольшая: к Валерии из Минска приехала дочь, ну а Марцинкевич как всегда был готов к дружеским посиделкам.

Приехал заранее и сразу понял, что появился слишком рано. Валерия с дочкой резали салаты и обсуждали что-то сугубо личное, а Марцинкевич на своей кухне колдовал с настойками, выбирая те, которые, по его мнению, лучше всего подходили к случаю. Сам он этим делом не злоупотреблял, говорил, что придерживается своей семейной нормы – 2–3 рюмки «для настроения», и сейчас как раз подбирал то, что под его нынешнее настроение подходило. Процесс этот был сложный и творческий. Он изучал цвет настоек, нюхал их, взбалтывал и опять проверял цвет и запах. На заключительной стадии он брал буквально одну каплю «на язык» и задумчивоподнимал глаза к потолку, как бы прислушиваясь к реакции организма. Ильин еще на этапе планирования новогоднего торжества попытался заикнуться насчет коньяка, но был подвергнут остракизму и выслушал целую лекцию о вреде дипломатических привычек.

Так что мешать Марцинкевичу в этом серьезном деле не стоило, и Ильин набулькал себе из его запасов рюмку чего-то темного и тихонько удалился в комнату. Откровенно говоря, ему уже давно хотелось вот так, тихонько, без всяких забот посидеть и подумать.

События в обеих странах развивались динамично, причем Ильину иногда казалось, что они как бы передают друг другу эстафетную палочку в забеге, финиша которому пока видно не было.

Белорусы, конечно, сначала здорово всех удивили своими массовыми непрекращающимися протестами, но и россияне потом откололи фортель известием о внеочередных выборах. Однако сегодня, в последний день года, с утра новогоднюю тематику опять оттеснили новости из Минска. Представители всех силовых ведомств практически синхронно заявили, что их сотрудники тоже имеют право на новогодне-рождественские каникулы и поэтому в ближайшие две недели будут нести службу в дежурном режиме и «контролем за массовыми мероприятиями» – так изящно они назвали разгон демонстраций с применением всех мыслимых спецсредств, кроме разве что стрелкового оружия – заниматься не будут.

Народ в очередной раз обалдел. Поскольку у многих уже практически было налито, выпили, как водится, но дело от этого яснее не стало. Народ массово стал обмениваться соображениями. Мобильная связь и интернет в результате начали виснуть практически с утра. Очень быстро родилось и актуальное поздравление: С Новым годом и новой жизнью! Большинство поздравлявших смотрели в будущее с оптимизмом и полагали, что произошло, наконец, давно ожидаемое – силовики решили сдать батьку. В этой связи поползли слухи, что уже сегодня вечером, поздравляя народ с Новым годом, тот скажет что-то такое эпохальное.

Мудрый Марцинкевич по этому поводу только хмыкнул и озадачил восторгавшихся новостью Валерию с дочерью простым вопросом:

– А кому они его сдают?

Еще раз хмыкнул, увидев, что они никак не могут найти ответа, и продолжил:

– Я вполне допускаю, что они его, действительно, таким образом, сливают, но не думаете же вы, что это просто истерика с их стороны. Значит, у них есть договоренность о будущем формате – тьфу, не люблю этого слова, но сейчас оно лучше всего подходит – власти. А именно: кто, с кем, на каких условиях. И что-то я не помню, чтобы с нами на эту тему кто-то о чем-то договаривался. А, значит, опять без нас… Так что поживем – увидим. Так, кажется, говорят наши московские друзья?

И он хитро подмигнул Ильину.

И вот после всей этой катавасии Ильин сидел в темной комнате, по глотку