Иваниченко Юрий ПО РАСПИСАНИЮ (МАЛЬЧИКИ ИЗ ИГРОТЕКИ)

То, что Хитроу почти сутки принимал только спецрейсы, было неудивительно: весь восток Острова затянут туманом. Но то, что может быть закрыт Орли, я не предполагал. Лететь же спецрейсом или тем паче обращаться к штабу Королевских ВВС не следовало: лучшая гарантия безопасности — не привлекать излишнего внимания.

Время позволяло, и я решил отправиться поездом, Успел позвонить домой, взять несессер и тезисы доклада, над которым еще следовало подумать.

Поезд оказался французским, и не миновали мы еще Орпингтон, как стала очевидной неистребимая специфика французского сервиса. Вроде ничего особенного, но чуть шумнее, чем в наших экспрессах, и уже вихлялись по вагонам смазливые разносчицы невесть чего, и от усатого бригадира слегка попахивало кисленьким, и по радиосети раз за разом расхваливались прелести ресторана. И хотя в купе я, естественно был один — мальчики расположились в соседних — сосредоточиться не удавалось.

Я вышел в коридор: за окнами, насколько позволял разглядеть туман, приседали и корячились мокролистые и мокрохвойные уродцы Рагстон-Риджа, почитаемого лесом только крайними патриотами… И вот тут-то и подвернулся парнишка с лотком дешевых дорожных книжонок.

Почти все было на французском, но, конечно же, главное — не язык, а содержание. Комиксы, гаденький фотороман, пару «крими», первая же страница которых изобличала авторов в злокачественно литературной беспомощности… Уже почти ни на что не надеясь, я раскрыл еще одну невзрачную книжонку…

…«Мирабель», крупнейший производитель бортового оружия и навигационного оборудования, предлагает новый аэрокосмичеокий зенитный комплекс фантастической надежности! Поставки в комплекте…

Боже мой… Я взглянул на обложку: какой-то Ж.Шанэ, научная фантастика… Очень даже интересно… Бывают же совпадения… Я отсчитал мелочь и вошел в купе.

Обычно у меня практически нет свободного времени на чтение. Но при такой жене — и естественно, таком круге знакомств, — приходится держать себя в курсе, по крайней мере, самых шумных бестселлеров. Дайджесты я не люблю: в литературе, как и в любви, надо избегать посредников, которые, кстати, в том же «Ридерсе»… намного глупее авторов. Что же остается? Да только одно: читать с максимальной скоростью, по абзацам, а то и страницам, опираясь на ключевые слова и фразы. К такому чтению привыкли достаточно многие в наших кругах; всегда утешаешь себя мыслью, что если попадется нечто особенное, интересное и ценное, то «сбавишь обороты» и, смакуя, перечтешь все, хоть прямо по слогам.

Мой французский позволяет на совещаниях обходиться без переводчиков. И бегло просматривать прессу. И все же свободно читать художественную литературу я не мог, в большинстве случаев, приходилось идти по строчкам, по фразам — идеал, которого заслуживают далеко не все писатели.

Здесь случай оказался еще сложнее: во всех диалогах — а они составляли основную часть повествования — автор подстраивался под какой-то диалект, постоянно примешивая немецкие и еще какие-то, возможна, скандинавские слова. И смысл фразы не раскрывался с одного беглого взгляда, а приходилось именно прочитывать, иногда и по два раза. Пожалуй, вся завязка и экспозиция — а это добрых три десятка страниц — ушли на то, чтобы привыкнуть к диалекту и начать достаточно полно улавливать не только смысл, но и особенности стиля. И тогда только описанное стало представляться достаточно выпукло. Я «увидел» частное сыскное агентство «Цербер», в котором происходил разговор, «увидел» панораму небольшого континентального городка, дремлющего за окнами, и наконец действующих лиц: Анри Санже, веснушчатого увальня его помощника, называемого то Рыжим, то Слухачом, и женщину, заплаканную и немного загадочную мидинетку по имени Дики…

Она как раз требовала, чтобы Анри определенно сказал, берется ли он за это дело и сколько возьмет за работу. Слухач деликатно подмигивал, мол, оставляю вас одних — и исчез, незаметно включив видеомагнитофон. Анри также незаметно видеомагнитофон отключил и разразился тирадой. Здесь было много иноязычных слов, и переводились они с трудом, а перечитывать дважды не хотелось, и появилось такое ощущение, как будто слушаешь разговор и время от времени затыкаешь уши, «глохнешь», причем не выбирая момента… Естественно, он возьмется, он уже… ты плохо думаешь о Санже, если… неужели мать в таком состоянии может говорить о… А если бы и не помнил ничего бы не изменилось. Он же не… сейчас не время для объяснений, но знай, для Мартина я сделаю все… Только, пожалуйста, не произноси это имя… Ревность к брату — это позор для мужчины…

Нет, это явно затянуто. Я уже начал скучать, но вдруг почувствовал, что уже набрал ход незаметный и безотказный механизм детективного произведения. Дики начала рассказывать о том, что предшествовало исчезновению Мартина, и невольно я начал вместе с Анри Санже анализировать то немногое, что не замечает обычно даже внимательная мать в делах двенадцатилетнего мальчика. И тут же пробежал взглядом строку: Анри, оказывается, подумал о том же, мы одновременно помянули материнскую слепоту, — и я как-то сразу стал больше доверять книге, и не так уж хотелось заглянуть на ту самую, нечаянно раскрытую возле лотка страницу…

…Анри расспрашивает о привычках и наклонностях Мартина, но Дики, как-то по-особому поглядев, парирует: не стоит говорить о том, что Анри и так знает и не имеет особого отношения к исчезновению; а вот дела и поведение Мартина в последние дни, а может, недели, — это иное дело, это наверняка поможет его отыскать. Анри возражает чуть резче, чем следовало бы, и автор пишет о его руках… о желваках сжатых мышц… о сощуренных глазах.

Итак, они сходятся на том, что Дики рассказывает как можно подробней о последнем месяце — до позавчерашнего дня, когда пропал Мартин. Рассказывает достаточно подробно, и я замечаю, что некоторые повадки мальчишки судя по описанию — смышленого, но не больше, — особенно задевают месье Санже, и несколько раз у него мелькают короткие и явно неприязненные мысли о некоем Филиппе.

Нет, что за прелесть — чтение на чужом языке! Будь книга на нашем, я бы уже пролетел главы три, и затем только спохватился, осознал, что Дики явно что-то скрывает, может быть, даже важное для расследования, и скрывает по весьма малопонятным пока причинам. А вот при таком, «замедленном», чтении я это заметил сразу; и сразу же оценил, как имеющее определенное значение, ее решение обратиться за помощью к Анри, а не к весьма влиятельному, судя по паре обмолвок Филиппу. Заметил я и ее чрезмерную