Джастина. Он улыбается, проходит ко мне и садится рядом.

— Как дела, Лисса? — спрашивает он и наклоняет голову, снова всматриваясь в мои глаза.

Я пожимаю плечами, и он поджимает губы. Так делал раньше Билл, когда не знал, как выйти из той или иной ситуации.

— Знаешь, мама познакомила меня с одной девушкой, и она за весь ужин наговорила столько херни, что я думал подарить ей толковый словарь, — он усмехается, а я не знаю, почему он говорит мне это, но я не против.

— Она такая губастая, — он скривился.

Я усмехаюсь и смотрю на него.

— Я представлял тебя и задавал ей те вопросы, которые интересуют меня в тебе. Думал, что как-то отвлекусь… Ты будешь разговаривать со мной?

Я съеживаюсь, потому что не могу говорить.

Не умею.

Не знаю, как это.

Я давно не говорила.

— Она предлагала поехать к ней, но я отказался, я просто сказал, что у меня много дел. Это странно, не так ли, Лисса?

Я снова пожимаю плечами. Неужели ему интересно сидеть здесь? Разговаривать с самим собой? Может, у него нет друзей, с кем бы он мог поговорить? А я, чёрт, теперь его друг, так получается?

— Мама хочет, чтобы я, наконец, нашел девушку… а что, если я уже нашёл её? — я задумчиво смотрю на него некоторое время.

Он улыбается.

— Это ты Лисса, — он хочет дотронуться до меня, но в палату входит его мать.

— Джастин! Сколько раз тебе говорить это? Она заражённая, ненормальная, безумная, она… Она, дура, в конце концов! — я съеживаюсь от её слов, потому что понимаю, что она говорит правду.

— Мам, перестань! Я просто разговаривал с ней! — огрызается Джастин.

Женщина начинает смеяться, а я крепко сжимаю простынь.

— Пока, Лисса, завтра увидимся, — он улыбается и выходит из палаты.

— А ты, — обращается ко мне женщина, — пойдешь сейчас в лабораторию! — и она уходит.

Я вжимаюсь в матрац, словно надо мной нависает что-то тяжёлое. Мне становится больно дышать. Я хочу заплакать, но меня останавливает открывающаяся дверь. Хочу зажмурить глаза, но вижу Джастина.

— Мне кажется, я плохо попрощался, да, Лисса? — он подходит ко мне.

Я смотрю на него и боюсь последующих действий. Он наклоняется и оставляет тёплый поцелуй на моём лбу.

— Теперь пока, Лисса, — он улыбается и уходит.

Я растворяюсь в воздухе. Такое теплое прикосновение вызвало столько реакций на моё тело. После смерти моей семьи, до меня никто не дотрагивался так. Они боялись даже прикоснуться ко мне.

Я улыбнулась, когда дверь снова начала открываться. Он что-то снова забыл, хотя для меня это лучшее. Пусть заберёт меня… О Боже, я не о том думаю.

Но улыбка спадает с моего лица, когда я вижу, что это санитары. Вжимаюсь в матрац что есть силы и пытаюсь закричать. Они хватают меня и несут по знакомому коридору. Я попадаю в лабораторию. Люди кладут меня на стол и застёгивают на мне ремни… Это другой стол. Мне страшно.

Мне в глаза снова светит яркий свет, и я зажмуриваю их. Люди сжимают мою челюсть, и толкают в меня, зеленые таблетки… Нет! Я знаю, что это! Нет!

Я мгновенно начинаю кричать, потому что чувствую, что моё сердце разрывается. Они добавляют что-то в эти таблетки, после которых я с трудом могу посмотреть на человека. Меня ломают… ломают изнутри. Я начинаю плакать, потому что без слёз не обойтись. Сжимаю зубы, кусаю губы… Чувствую вкус крови. Из моего горла вырывается болезненный стон. Это последнее, что я делаю перед тем, как закрыть глаза.

Прошло трое суток.

— Лисса? Ты слышишь меня? — зовёт меня родной голос.

Я, как марионетка, хочу бежать — но куда?

— Лисса? Пожалуйста, открой свои зеленые глаза, — обращается ко мне голос.

Я медленно, но всё же открываю глаза. Вижу перед собой Джастина, мне страшно. Мне холодно, мне очень холодно. Мои губы и руки дрожат, словно я только что побывала в Антарктиде и искупалась там.

— Тебе холодно? — он дотрагивается до моей руки и я тут же отдергиваю её. Его мать сказала, что ему нельзя прикасаться ко мне.

— Мелисса, — моё сердце останавливается, меня никогда никто так не звал, но он… Это так странно.

Он ложится сзади меня и притягивает к себе. Моя спина упирается в его грудь. Тепло. И больше нечего сказать. Его рука ложится на мою талию и он сплетает наши пальцы. Другой рукой я позволяю себе прикоснуться к его венам и улыбаюсь. Вдыхаю его одеколон. Мне всё равно, какой он. Последнее время я ничего не ощущала кроме сырости… Так что…

Джастин притягивает меня сильней и целует волосы.

— Когда-нибудь я заставлю тебя сказать три главных слова, которые хочу услышать. Просто для этого нужно время и поддержка. Я готов помочь тебе.

Три слова? Я люблю тебя? Их? Бред…

Глава 4 Обратная сторона истерики

«Эйфория — обратная сторона истерики».

Я открываю глаза и вдыхаю аромат. Джастин всё ещё здесь и он обнимает меня. Странно чувствовать тепло.

— Лисса? Они издевались над тобой? Они травили тебя таблетками?

Я хочу уткнуться в его шею и спрятаться от этого взгляда. Но боюсь… Считаю, что мне нельзя прикасаться даже к нему.

Но он делает это за меня и утыкается в мои волосы, прижимая к себе. Я тяжело вздыхаю и запускаю левую руку в его волосы. Чувствую, как он улыбается. Мне становится тепло. Спокойно и хорошо на душе.

— Ты хочешь, чтобы я забрал тебя? — вдруг спрашивает он.

Конечно, хочу!

— Когда скажешь что-нибудь, обещаю, увезу отсюда. — он гладит меня по спине.

Я никогда не смогу сказать и слова. Он знает это.

— Я добьюсь этого, — шепчет он.

Джастин встаёт и смотрит на меня. И я благодарна, что именно в этот момент он решил встать, потому что вошла его мать.

— Опять ты здесь, — раздражённо хмыкнула она. — У нас ужин, собирайся. Твоя девушка ждёт тебя на выходе. — договаривает женщина и уходит.

Его девушка здесь? О. Боже. Мой.

— Пф, мне снова придётся провести вечер в её компании. Ты не представляешь, какая это мука. — он усмехается и смотрит на меня.

Я смотрю на него и, покраснев, утыкаюсь в подушку.

— Мне нравится твоя реакция. Я бы всё отдал, только за то, что ты скажешь моё имя. Ты можешь постараться для меня?.. Джастин. Если, вдруг, ты забыла моё имя. — он улыбается и я тоже.

Джастин. Джастин. Джастин. Джастин. Джастин. Джастин. Джастин. Джастин.

— Я буду скучать, Мелисса, — он снова говорит моё полное имя. — А ты? — в ответ я улыбаюсь. — Хм, доброй ночи, Лисса, — он целует меня в покрасневшую щёчку и выходит из палаты. Хотя, я бы назвала это камерой.

Я знаю, что будет сейчас. Я боюсь. Входят санитары.

— Сегодня опробуем новое лекарство, — первый раз говорят они и я не уверена, что они