воспоминаний, которые не сотрёшь, как бы не хотелось».

– Зачем ты так? – грустно спросил он.

– Я?!!! – спокойствие смела волна возмущения. – Я зачем? Зачем ты вечером говоришь, что не отпустишь никогда, а утром бросаешь?

– Это не моя воля, Лиса. Я не отказываюсь ни от одного слова, произнесённого вчера. Но я не могу не подчиниться. И не могу взять тебя с собой. Это выдаст тебя, на тебя начнётся охота. Ты понимаешь? Я не могу рисковать тобой. – Кристиан тоже кричал.

– А меня ты спросил? Может для меня это все неважно? Может важно совсем другое? – она помолчала и тихо добавила – Но, видимо, это важно только для меня.

– Ты ошибаешься. – так же тихо ответил он.

– Уходи. – еле выдавила она, с трудом подавляя рвущееся к нему сердце. Вот сейчас он уйдёт, и оно рухнет, упадёт в пропасть, и она вместе с ним. Ведь он больше не вернётся.

Кристиан тоже смотрел на неё, не сводя глаз. И в них было столько же боли, сколько и в Лисиных. Ему тоже невыносимо, но он все же делает это. Он подошел к ней. Василина смазанной тенью сделала шаг ему наперерез, но остановилась на полпути, а после и вовсе вышла из столовой. Кристиан проводил ее благодарным взглядом. И преградил путь метнувшейся за наставницей Лисе, оперевшись рукой о стену.

– Лиса, мне тоже тяжело, поверь. Но…

– Но? – Лиса смело посмотрела ему в глаза. – Но ты не хочешь пускать меня в свою жизнь?

– Но я не хочу подвергать тебя опасности.

– Если тебе проще расстаться, то для тебя вчера значит совсем не то же, что для меня. – она отвернулась и нахмурилась.

А он просто сгрёб ее в охапку и зарылся носом в ее волосы, вбирая в себя ее запах.

– Прости. – прошептал Кристиан.

Слёзы тут же полились из глаз. Держалась, держалась, а от его нежности словно плотину прорвало. В горле встал комок, который никак не хотел проглатываться. Воротничок рубашки, выглядывающий из-под плаща, тут же намок, но на это никто не обратил внимания. Она тоже обхватила его руками, пытаясь удержать. Сейчас он пах лесом и кожей плаща, дорожный запах. Сейчас он совсем не такой, каким она его видела там, в Кресте на Саманке, хотя плащ все тот же. Тогда он был МАГ, со всеми вытекающими полномочиями и страхами. Тогда он ещё не был таким родным, таким близким, словно вросшим в неё. Когда-то она хотела, чтобы он уехал, сейчас она не хочет его отпускать.

– Обещай, что будешь осторожна.

Лиса замотала головой, глотая слезы.

– Пожалуйста, Лиса. – и она поняла, что он и вправду уходит. Навсегда. Казалось, что из легких вытянули весь воздух. Как вчера в пещере. И ей придется, вот прямо сейчас, придется наглотаться воды. И умереть. Потому что жизнь без него сейчас кажется невозможной.

Она вцепилась пальцами в его спину. Не отпустит.

– Останься. – просит она, решая, что все-таки гордость не самое важное в жизни.

– Лиса. – хриплый голос отозвался холодом в душе, гася сопротивление. Он не хочет. – Просто пообещай.

– Что это изменит? – ее бесцветный голос прозвучал глухо сквозь вылившиеся уже слезы.

– Мне будет легче. – тихо произнес он.

– А мне?

Его объятия стали сильнее, но лишь на мгновение. Он в последний раз вдохнул ее запах и, поцеловав в волосы, ушёл. Она все ещё слышала его шаги, шуршание его плаща и хлопнувшую дверь, когда в столовую тихо вошла Василина.