плодом разгоряченной фантазии. Скачки были его работой, средоточием желаний. Он хотел оставаться честным — пусть побеждают достойные.

Да, сказал Пит, жокеи отдавали заезды. Он не мог доказать, кто и за сколько их покупал, но в грязной игре не сомневался. Он наблюдал своими глазами, как его соперники сдерживали лошадей, не позволяли им вырваться вперед.

Конечно, иногда хозяева требовали от наезд ников, чтобы те берегли животных, не пытались загнать их ради денег. Однако в большинстве случаев дела об стояли по-иному — слишком часто к финишу первой приходила не та лошадка. Пит слышал немало подспудных толков о мошеннических сделках, отступных платежах угрозах в адрес жокеев, отказавшихся подчиниться Побежденным всегда становился фаворит, в то время как лошадь, имевшая минимальные шансы, выигрывала заезд.

По моей просьбе Питу многое удалось выяснить расспрашивая других жокеев. Сам же я работал нотами бродил по Мехико, проверяя записи ставок там, где удавалось хитростью получить к ним доступ. Беседуя с игроками, я пытался нащупать ниточку, которая привела бы к тайному боссу, закулисному дирижеру. Вскоре, сопоставляя факты, мы смогли получить сравнительно полную картину. На вершине пирамиды сидел некий Артур Хэммонд — жирная свинья, внушавшая нешуточный страх всем без исключения. В Штатах его с позором изгнали из тренерской гильдии за нечистоплотные методы работы со спортсменами. В свиту Хэммонда входили худосочный хулиган Джимми Рат и, как правило, парочка громил-телохранителей. На ипподроме Хэммонд всегда занимал Один и тот же столик. У него было несколько столкновений с городскими копами, хотя до задержания или ареста не доходило, благодаря протекции местного воротилы, некоего Вальдеса. Хотя тот и не являлся политической фигурой, его закулисные связи и влияние мало чем уступали президентским. Кроме того, Вальдес всегда выручал своих дружков.

Вчера Джимми Рат отозвал Пита в сторону и предложил отдать пятый заезд завтра, во вторник, за десять тысяч песо. Пит рассмеялся ему в лицо, сообщив о его предложении в дирекцию ипподрома, а позднее и мне.

Свидетелей у Пита не было, значит, не было и доказательств. Сегодня Рат повторил предложение.

Я спросил Пита:

— Был кто-нибудь рядом, когда он к тебе обратился?

— Нет, конечно. Он зашел в раздевалку сразу после четвертого заезда и с ходу предложил пятнадцать тысяч. Потом предупредил: или я отдаю заезд, или обо мне позаботятся. Я сказал ему, чтобы он шел, ну, сам знаешь куда. Он и заехал мне в челюсть, а когда я пришел в себя, его уже не было.

Элен сердито сказала:

— Власти должны что-то делать с такими хулиганами, как Рат.

— Да, — сказал я, подумав, что, похоже, скоро стану выполнять функции властей.

Неожиданно я ощутил, что пальцы мои сделались липкими. Глянув на руку, я увидел, что по-прежнему держу кубик чиклета, сладкая оболочка которого наполовину растаяла. Сунув резинку в карман пиджака, я посмотрел в направлении зеленой лужайки. Рата не было видно. Я догадывался, где он, вероятней всего, находится, — на верхнем этаже главного здания ипподрома вместе с Хэммондом и его костоломами.

Прошло минуты три, и Пит отправился на взвешивание, а я с куколками вернулся на второй этаж к своему столику. С нашего места открывался чудесный вид на красивый овал беговой дорожки и зеленое поле. До нас доносились обрывки разговоров, бесконечный поток мужчин и женщин растекался ручейками между столиками. Обстановка была легкой и непринужденной; я сосредоточил внимание на четверых мужчинах, сидевших на некотором удалении от нас.

Это были Джимми Рат с двумя гангстерами и сам Хэммонд, с толстой, как у борова, шеей, выпиравшей из-под воротничка. Присутствие Хэммонда за столиком. Рата было в моих глазах достаточным доказательством того, что именно он дирижировал закулисными сделками.

Дирекция ипподрома и копы рассуждали иначе; чтобы за держать Хэммонда на законных основаниях, помимо предположении и догадок требовались еще неопровержимые доказательства. Все помнили о его приятельских отношениях с Вальдесом.

Внезапно я ощутил, как что-то плавно и мягко притронулось к моей ноге. Глянув вниз, я увидел, как рука сидящей рядом Элен замерла на моем колене и слегка его сжала. На какое-то время я забыл о заездах, Хэммонде и его бандитах. Я посмотрел ей в лицо, потом окинул взглядом ее соблазнительные формы. На ней были серая юбка и розовый свитер, которые хотя и прикрывали целиком ее тело, тем не менее, оставляли достаточно простора для воображения. Даже саван, подумал я, придал бы этой куколке невыносимо сладостный вид.

— О Спаситель! — сказал я. — Будь осторожна, детка. Еще пара секунд и лишний дюйм, и я сорвусь с места и устремлюсь на дорожку в погоню за лошадьми.

Она снисходительно улыбнулась, пошевелив ресницами:

— Ты уделяешь мне недостаточно внимания.

Ее рука двинулась выше — я прижался к ней. С момента, как Пит познакомил нас, нам еще не удавалось остаться наедине. Я легко мог представить, что произойдет, когда это наконец случится.

Я накрыл ладонью ее руку:

— Дорогая, ты хочешь, чтобы я упал со стула?

— Да, — ответила она.

И в это время прозвучал сигнальный горн. Диктор объявил о начале quinta carrera — пятого заезда.

Элен убрала руку. Мимо нас прошли лошади. Я увидел Пита в ярком красно-белом жокейском костюме верхом на Джетбое. Я ожидал, что он оглянется и помашет нам, но Пит проехал мимо, слегка наклонив набок голову.

Вспомнив, что еще не поставил на Джетбоя, я подошел к окошечку кассы и купил два билета по пятьдесят песо.

Джетбой был фаворитом, его шансы на победу над соперниками расценивались как два к одному. Когда я вернулся к столику, заезд уже начался. Я сел рядом с Элен, сунул билеты в карман, вновь прикоснувшись пальцами к липкой жевательной резинке.

Решив наконец выбросить неаппетитный чиклет, я вынул его и только тогда заметил в том месте, где подтаяла оболочка, небольшое углубление, словно сделанное специально. Поднеся кубик к глазам, я растянул его пальцами. Кто-то ухитрился проткнуть в нем дырку, заполнив ее белым порошком. Наркотик! Мысль о преступлении словно молния, пронзила мой мозг. Вместе с бурно переживающей толпой я вскочил на ноги и стал неотрывно следить за наездниками.

Лошади мчались по дальней дорожке напротив трибун для зрителей. Джетбой шел пятым. Обычно Пит держался ближе к лидерам. Сегодня он показался мне каким-то заторможенным. Я знал причину его медлительности и, когда лошади вырвались на финишную прямую, почувствовал, как у меня неистово заколотилось сердце. Толпа ревела. Вскочив на ноги, люди отчаянно махали