намного, какие-то бывалые, "тётеньковые". С такими не сойдёшься накоротке, замечаний бы не схлопотать — и то хорошо. Как к ним, кстати, обращаться — загадка! А когда не знаешь и стараешься не общаться поэтому — какой уж тут душевный комфорт!

     Особо угнетал туалет. Дома, случись размолвка какая с домашними — убежишь в этот "домик" на одного человека и сиди себе, справляй неторопливо дела телесные, одновременно приводя в порядок душевные. В саду ещё, может, разыщут, а уж тут точно покой. А в общаге туалет — общий, кабинки еле-еле разделены, присядешь — и боишься напрячься, газануть, вокруг люди. Хотя — где же ещё? А не будешь тужиться — дело затянется, в кабинку могут постучать, поторопить. Нет, и здесь покою нет!

     Кстати, засыпала Ева с опаской насчёт тех же газов. Вдруг ночью нашумит, а соседки по комнате услышат — ужас, что мерещится! Приходилось перед сном гулять, напрягая животик впрок, и пить чёрную угольную взвесь, купленную в аптеке. Чуть не вырвало раз. Кстати, пить тоже приходилось таясь, чтобы не проявили интерес.

     Останься Кира в городе, поселись в одной комнате — и всё пошло бы по-другому. Но нет, не дают. Одна надежда на сентябрь, когда должны появиться постоянные соседки по комнате, Кира ей забронирует место.

     И вот среди постоянной нервонапряжёнки Ева никак не удавалось привыкнуть к своей мини-одежде, носимой под халатиком. Порой она ловила себя на том, что ощущает её прямо-таки бельём. В старину ведь лифчики были большими, женщины носили по нескольку нижних юбок — вот и у неё почти так. Интересно, сколько нижних, открытых снизу юбок заменяют одни подпаковывающие трусы, если уравнять чувство защищённости? И снимать халат как-то не тянуло, а сняв его после трудов праведных, хозяйка быстро переодевалась в платьице. Нигде не расслабишься, блин!

     И вот тут вдруг объявляется комнатка размером как раз на одного человека, закрывающаяся, можно и темноту создать. То, чего не хватает для отдыха души, релаксации и тренировки ходить в коротком. И плата арендная невелика — всего лишь труд вымыть изнутри комнатушку эту. Да хоть вылизать — только б подольше попользоваться.

     Пока в голове бродили такие мысли, лабораторские женщины никак не могли решать, что делать со шкафом. Такая вонь и грязь — даже подступиться никак. И робкое предложение нашей героини "прибраться в шкафчике" было встречено сначала с удивлением, недоумением, и лишь потом согласием, нечаянно перешедшим в радость.

     Чуть позже Ева объяснила, как могла, Прасковье Анисимовне, чем её так манит полутьма "чуланчика". Старая женщина вняла, разрешила поубираться подольше, дня три или даже четыре (а там и отработке каюк), обещая беспокоить поменьше. А Аркадия Васильевна, та ещё реже стала появляться, август же спелый, надо получше отдохнуть к новому учебному году.

     И дело завертелось. Первые полдня халат снять не удалось, наоборот, пришлось в дополнение к нему напялить ещё и галоши, и марлевую повязку на нос надеть. Ева очистила наслоения, прошлась внутри средством от запаха (чудачка, будто этим снимешь вред!), купленным на свои деньги, и когда подсохло, внутри стало можно дышать, не прилипать туфельками и рукавами и неторопливо продолжать уборку. Одну из створок тогда закрыли, создав внутри полутьму, и "убежище" начало Еве служить.

     Там просто приятно было посидеть на табуретке, точно зная, что за тобой не наблюдают. Прасковья Анисимовна блюла уговор: девушку не тревожила, копалась в своих делах, уходила надолго. В таких случаях наша героиня запирала дверь лаборатории, но однажды не сразу расслышала стук. С обоюдного согласия дверь тогда запирать перестали, да и было бы от кого: корпус будто вымер, жизнь теплится еле-еле, абитура шевелится по отдельным комнатам.

     Однажды Прасковья Анисимовна посоветовала девочке наведаться в приёмную комиссию — тут же, в корпусе, на другом этаже. Зачем — стало понятно сразу же. Ева помнила, с каким душевным трепетом, благоговением сюда пришла в первый раз, в июне, как всё здесь казалось торжественным и не подлежащим сомнению, даже грубость приёмщиков документов. А теперь кончен бал, погасли свечи, вынесена мебель и две шустрые девчонки орудуют мокрыми тряпками. Вдруг они побросали их и устроили дикие пляски на том страшном месте, где стоял стол неприступного секретаря комиссии, царя и бога абитуры. Ева рассмеялась и присоединилась, потоптала "святое место". В компанию её приняли быстро и легко, никто не удивился, чего это плясать захотелось вдруг.

     Кстати, была она уже без халата, в топике и мини-юбочке, как и хотела научиться ходить. И по пустынному корпусу гуляла в тех же целях, осваиваясь, пока некому обращать внимание на её открытость. Девчонки эти, вроде бы, не удивились, да чего там — сами одеты не плотнее, правда, одна в бриджах, так мыть полы удобнее. Вторая могла поспорить — удобнее при всяком наклоне выворачивать попу и потом забывать оправиться, озорно так. Постепенно бы прибавлять по человечку и вскоре освоится наша героиня на публике, да как это сделать? Ладно, светимся перед теми, кто есть. Только как быть с парнями? На их глаза Ева в такой одёжде попадаться страшилась пока. И когда только осмелеет?

     А без халата она начала прогуливаться после того, как минут десять-пятнадцать проработала в полутёмном шкафу в одном бикини, закрыв дверь за Прасковьей Анисимовной, ушедшей в административный корпус по долгим бюрократическим делам. Сначала сердце так стучало, аж лифчик подпрыгивал, казалось, чувства брали верх над разумом, вещавшим — ну кто тут может постучать? А вдруг не успею одеться, в топике запутаюсь, задом наперёд юбку скособочу и "молнию" заест? Потому и не выбрала всё время отсутствия старшей, оделась много раньше. Зато потренировалась в быстром одевании, проверила, где что может задержать или там задраться. Всегда полезно знать свойства своей одежды, уже не боишься незнамо чего, а определённее боишься — того, что не дадут двух минут пятнадцати секунд на туалет, а если дадут — то и бояться нечего, приличной перед давшим предстанешь.

     Вот она оделась… Да, конечно, осваиваться с "мини" надо, одеваясь, а не снимая халат, то есть раздеваясь. Во втором случае теряется уверенность, ведь ты движешься к конечной цели — наготе с её неприличностью. Сняла — и может, чего открылось. А надела — вроде, закрыла тело, может, и довольно. Запомним ощущение на теле приличного