Малкем Дуглас Девочки из варьете

I

В этот субботний вечер было жарко до чертиков, и, когда я сошел с автобуса, Сент-Кэтрин-стрит показалась мне бесконечно длинным раскаленным каньоном. При ста четырех по Фаренгейту легкие с трудом перегоняли насыщенный влагой воздух. Проходя мимо витрины, я бросил на себя взгляд — шесть футов, шатен, карие глаза с небольшими мешочками под ними и сто девяносто фунтов мускулистой плоти, блестевшей от обильного пота.

Разморенные жарой пешеходы безучастно брели по тротуару. Я вяло размышлял о предложении, которое сделал мне некий Филип Кордей. Оно было все еще в силе. Мне отчаянно недоставало баксов, а он предлагал их в изрядном количестве. Однако характер работы и условия, поставленные этим рогоносцем, мне были не по душе. Кроме того, моя тачка еще не вышла из ремонта, который, правда, обещали закончить не позднее, чем к сегодняшнему вечеру.

На углу Пил-стрит в ожидании разрешающего сигнала светофора стояла толпа. Зажегся зеленый, я шагнул на проезжую часть, и в тот же момент раздался отчаянный визг тормозов, чья-то рука ухватила меня сзади за сорочку и вытащила буквально из-под колес автобуса. Инцидент вывел меня из одури. Спаситель — лысый субъект в клетчатой футболке — дыхнул на меня пивными парами:

— Решил сыграть в ящик?

— Пока нет. Спасибо.

После происшествия на углу Пил-стрит я твердо решил принять предложение Кордея. Надо быть чокнутым, чтобы оставаться в душном пекле, когда тебе предлагают деньги и возможность отдохнуть на природе. Если с тачкой все в порядке, пусть рогоносец радуется — знаменитый сыщик Уильям Йетс согласен решить его проблемы.

Я вошел в кафетерий «Медвяная роса», где на полную мощь работали кондиционеры, и мне показалось, что я попал за полярный круг. Набрав номер автомастерской, я коротко представился:

— Билл Йетс. Как тачка?

— Наводим марафет, мистер. Еще полчасика. Желаете ее забрать?

— Угадали. До скорого.

Дела о разводе всегда вызывали у меня отвращение, но в данный момент жара пересиливала все остальные чувства. Достав из кармана монетку, я набрал еще один номер.

— Апартаменты миссис Люсьен, — услышал я лишенный эмоций голос слуги на другом конце провода.

— Уильям Йетс. Мне нужен мистер Кордей.

Пока лакей звал хозяина, я с интересом прислушивался к музыке в кафетерии. По забавному совпадению кассетник играл мелодию из старинного мюзикла «Разведенная жена».

Голос Кордея был негромким и хрипловатым. Он звучал так, будто этого придурка слегка придушили. При нашем первом телефонном общении голос был точно таким же. Тогда я объяснил это плохим самочувствием, но сейчас без колебаний отнес на счет вульгарного перепоя.

Он сказал:

— Йетс? Решился наконец?

— За меня решила жара. Отправляюсь в Литтл-Виллидж через час. В деле никаких изменений?

— Абсолютно. Она укатила в этот городок утром. Сказала, что хочет освежиться после здешнего пекла. Но пусть не пудрит мне мозги, мне надо знать, с кем она трахается, кто этот тип. Нужны доказательства, что она спит с другим. Неопровержимые. Только тогда меня разведут с этой сукой.

— Ясно. — У меня слегка посасывало под ложечкой. Рогатых легко узнать по интонации — угрожающей и одновременно жалостливой. Я сказал: — Мистер Кордей, если бы вы поехали с ней, у ее любовника — при условии, что вы его не придумали, — не было бы шансов забраться к ней в койку.

Думаешь, я не смотался бы за ней, будь у меня такая возможность? Дела. Вот и сижу в городе как проклятый. — Он издал звук, отдаленно напоминавший горький смех, который, однако, не обманул меня. Потом спросил: — Ее фото при тебе?

— При мне.

— Она будет жить в нашем летнем особняке. Я позвоню управляющему «Спрус-отеля», чтобы дал тебе ключи от нашего коттеджа, куда мы изредка поселяем гостей, если их оказывается слишком много. Он ярдах в трехстах от особняка, на самом берегу озера. Оттуда ты сможешь незаметно следить за ними.

— Прятаться в кустах, — сказал я, — подглядывать в замочную скважину.

— Конечно, если возникнет необходимость. Поэтому я и плачу тебе такие бабки. Мне нужны доказательства. Супружеская неверность. И слушай, я выбрал тебя потому, что ты не разеваешь варежку, умеешь держать рот на замке. Так мне сказали. Это строго между тобой и мной.

Я спросил:

— Как долго ваша жена собирается пробыть в Литтл-Виллидже?

— Пока не спадет жара. До бесконечности, сказала она. Не думаю, чтобы у этой потаскухи хватило наглости принимать мужика в особняке. Могу поспорить, они будут трахаться у него в номере. Позвони, как только выяснишь, кто этот ублюдок. Постарайся узнать их распорядок, тогда я подъеду, и мы вдвоем их застукаем.

Чудесно! — сказал я. — А если заснять их в постели с голыми гениталиями?

— Шуточки?

Все ясно, мистер Кордей. Возможно, я еще позвоню, но в любом случае заеду к вам в понедельник за авансом.

— Я высылаю тебе чек почтой прямо сейчас, — сказал он. — Желаю удачи.

Он положил трубку, а я про себя обозвал его подонком.

Подойдя к стойке, я заказал кружку светлого пива и, отыскав свободный столик, принялся утолять жажду. Я размышлял о том, что неплохо бы подыскать себе другую работенку, поменять профессию и поселиться в таком месте, где летом температура не прыгает за стоградусную отметку.

Ко мне подсела женщина.

— Не возражаете? — спросила она. — Мужчина за тем столом все время выковыривает из зубов остатки пищи. Он действует мне на нервы.

В руке женщина держала чашку кофе со льдом. У нее был резковатый голос, в котором слышались повелительные нотки. Я дал бы ей пятьдесят с хвостиком. На ней было дорогое платье строгого покроя. Я обратил внимание на ее маленький, с поджатыми губами рот, говоривший, как и голос, о недюжинной твердости характера.

Ее холеные руки не были знакомы с физическим трудом, на безымянном пальце правой руки сверкал большой бриллиант. Если он был чистым, то стоил никак не менее пятнадцати тысяч зелененьких. Ее уложенные аккуратными волнами волосы имели аметистовый оттенок. Решив, что женщина наверняка не отличается добродушием, я пришел к выводу, что она не в моем вкусе.

Я сказал:

— Только кретины выковыривают из зубов пищу. Ее надо держать про запас. Кто знает, когда следующий раз удастся набить брюхо.

Она посмотрела на меня немигающим птичьим взглядом, потом, опустив глаза, помешала ложечкой кофе.

— Будьте любезны, передайте сахарницу с того стола, — попросила она.

Я передал. Она поблагодарила. Положив в кофе чайную ложку песка, она вновь принялась помешивать ложечкой