трепетно относилась к посещению в том, первом для неё семестре, если пропускала — восстанавливала конспект сразу. Кира была безалаберна, а вот Эвелина славилась простотой в общении, никому не отказывала, только вот жила далековато. Зато тепло встретила. Усадила пить чай, только вот разговоры за ним пошли какие-то странные, не во всём понятные даже. Потом уж Кира объяснила, что проверяли новенькую на всякие нехорошие извращения, названия которым она только в городе и узнала. Видать, сбивала Эвелина компанию для совместных утех, вербовала тех, кто в деревне вынужден был скрывать свои особенности. Но конспект дала, этого не отнимешь. Пусть и Ева рассказывает, что тут всегда удружат.

     Так вот, пока за чаем прояснились чистота и невинность Евы, прошло время, перевалило за семь по летнему, и по возвращении домой нашу героиню застали сумерки. К городу она ещё не очень привыкла, он и в дневном свете её попугивал, а сейчас пугал по полной программе. Правда, она ещё не начиталась-наслушалась о криминальной ночной жизни и не умирала от страха, а просто шла бодрым шагом и нигде не теряла времени. Хотя было жарко и потливо, особенно подмышками.

     Но что это? Неужели показалось? Оглянуться Ева не решилась, проверить, правда ли, что идущая мимо девушка сняла через голову майку. Может, показалось? Жарко, душно, сентябрь не осенний ещё, но нельзя же просто так… Но оказалось, можно. Все попадающиеся навстречу девицы, с парнями и без, будто сговорились, стали разоблачаться. Хорошо хоть, лифчики на месте, белеют. Или это незагорелая кожа? Ну и нравы у них в городе!

     Когда до родной общаги осталось всего ничего, сумерки сгустились окончательно. Ева, обеспокоенная тем, чтобы не сбиться с дороги и не потерять время, немного расслабилась, сбавила шаг, недоумённо огляделась — и ей стало страшно. Куда она попала? В усадьбу Баскервилей?

     Идёт на тебя темный девичий силуэт и светит из тёмной середины двумя "фарами". В темноте довольно ярко, кажется. Это, как потом выяснилось, был последний писк моды — фосфоресцирующие бюстье "Баскервиль". Милостей от природы не ждали, в каждую половинку застёжки сзади было вставлено по батарейке, поперечная планка приятно пощипывала кожу током, спереди работал безотказный электролюминофор. Некоторые мазали люминесцентной пастой там и сям по голому торсу, ходили даже слухи о фосфорных татуировках, но это из области фантастики. Проще обзавестись светящимся составом в тюбике для губной помады.

     Поколыхиваются "фары", цокают каблучки "баскервилечки", а в каждый каблучок, между прочим, вставлен красный отражатель на манер велосипедного. Машины задевают их светом настоящих фар, красные фонари… пардон, каблучки задорно отсвечивают, все довольны.

     Сзади такую фигуру объёмили полосы тускло-холодного люминесцентного свечения, проходящие через рельефные места ягодиц, талии и бёдер. Словно поблёскивает в полутьме модными контурами лакированный автомобиль. А при дневном освещении — джинсы как джинсы, или там шорты, и не подумаешь, если вечером с девушкой не погуляешь.

     А это что шарахает? Откуда искры сыплются, трещат? Блин, ведь из промежности же! Эффектно, а так ничего особенного: две полоски пьезоэлектрика по внутренним сторонам джинсин или шортин, энергия дармовая, трутся друг о друга бёдра, ширкают, ну, как искрам не лететь? Против законов физики? Шире шаг — искреннее девичья натура.

     Но если светящиеся элементы просто пугали Еву, то по-настоящему плохо ей стало, когда увидела на сером фоне над "фарами" две большие чёрные дыры. Темно, и — солнечные очки?! Похлеще чёрной маски грабителя. Вот сейчас подойдёт такая и… Наша героиня рванула бегом.

     Как всегда, всё разъяснила всезнающая Кира, отпаивая подругу валерьянкой. Очки эти не солнечные, а сумеречные. Черны они лишь по ободу, отсекая боковой свет и тем побуждая зрачки ещё больше расширяться. И широкими этими очами девица преспокойно смотрит через центральное прозрачное "окошко" и всё видит лучше, чем без очков. Широта обзора, правда, страдает, но тут уж ничего не попишешь. Покупай прибор ночного видения! Можно повертеть головой или сдвинуть очки на лоб, порепетировать жесты, чтоб естественно выходило. Да и крохотные зеркальца заднего вида в такие очки по бокам встроены, достаточные, чтобы заметить чьё-то приближение сзади, а дальше уж сама решая, как рассмотреть. Полезные штучки, эти сумеречные очки. Надо бы нам с тобой купить, посоветовала Кира.

     Всё узнала и поняла потом, а когда потянула успевшую стать родной дверь общаги, Ева почувствовала, как сильно и быстро у неё колотится сердце, как не надышится она. Всё-таки испугалась по-настоящему, потом долго заснуть не могла. И снились кошмары. Впрочем, она ещё раньше, до встречи "баскервилечек" твёрдо решила по тёмному городу без особой нужды больше не ходить.

     Даже сейчас вот сердечко заколотилось, как вспомнила. С наступлением зимы тёмные улицы перестали фосфоресцировать, какие там формы у шуб! Но поздно всё равно нехорошо. Сколько они там ещё? С каждой минутой крепла надежда, что спрашивать её не будут, поставят зачёт так. И за окном уже темно, и все люди того… навеселе, небось. Страшно другое — вдруг перенесут ей зачёт на январь! Ева стала перебирать в уме заготовленные для упрашивания фразы.

     Медленно темнело. И вдруг какое-то голубое сияние, вдруг озарившее коридор, заставило нашу героиню зябко поёжиться. Это мимо прошла Снегурочка в платье из синей парчи.

     Надо же, представление закончилось когда ещё, а она до сих пор не переоделась! Прохладно же. Видать, ей это как воздушные ванны, серединка тела утеплена кое-как, а остальное обвевай, прохлада, погружай в новогоднее ощущение. И ещё, видать, ей лестно, что много чего её видать.

     Синее платье, как и на представлении, пыталось походить на шубку: шнурованная застёжка спереди, оторочка белым мехом сверху и снизу. Вот только шнуровка та намалёванная всего лишь, кончаясь прямо под бюстом, отороченный подол на миниюбочном уровне, сверху же оторочен не зимний воротник, а… декольте, как у вечернего платья, плечи целиком свободные, никаких бретелек, никаких воротников. Ну и, конечно, никакая шубка не подчёркивает так бюст.

     Так подчеркнуть, до вываливания прямо — это же отдать его на съедение морозу, никакой воздушной прослойки, никакого меха, окромя оторочки