это сделал. Пришлось уточнять, как именно смотреть фрагментами. Второй раз я надевал венец с большой опаской, а потом старался чётко выполнять указания элементаля. Он сам будет дозировать информацию и мне лучше не пытаться перескакивать от одного изображения к другому.

Голова всё равно болела, хоть я и провёл в венце не больше получаса. Сообщил элементалю, что с меня хватит во всех смыслах. Оказывается, венец — это особый передатчик событий, происходивших с осуждённым, его действия и поступки. К головной боли добавилось омерзение и злость на мага-преступника. Элементаль тактично заметил, что нужно всё просмотреть, что имеется на этого индивида.

— И сколько там всего? — спросил я, сжимая ладонями виски.

Ответ меня совершенно не порадовал. Замок любезно добавил, что судьи обычно рассматривают по пять-шесть дел в год. Представляете?! Здесь чуть меньше ста человек. Это сколько лет я буду их судить? Мне же могут по ходу дела ещё заключённых добавлять. Работа судьи сразу не казалась привлекательной, а теперь и подавно. Прежде всего, я в этом вопросе совершенно не специалист. Хотя элементаль заверил, что судить я должен по совести, а не по законам людей.

— А если ошибусь? — возразил.

— Тогда судья умирает, — заявил замок, как об обычном явлении.

— Что?! — не сдержал я вопль и снова схватился за больную голову. — Ты мне триста лет обещал!

— Так столько и проживёте, если не совершите судейскую ошибку.

Мне хоть и стало нехорошо от подобной перспективы, но я отметил одно несоответствие. Кто же решит, что я ошибся, кто рассудит меня? На этот вопрос у элементаля ответа не было. Пробормотал что-то про божественных сущностей, которые управляют миром.

— Почему же боги сами не судят, не карают? — недоумевал я. — Зачем нужен судья?

— Без судьи я не могу содержать заключённых, — как маленькому ребёнку повторил понятные для него вещи элементаль. — Не всех же заключённых казнят. Кому-то наказание выбирают другое, кого-то оправдывают.

Разбираться в этой хитрой судейской системе сил не было. Я решил, что в любом случае дело Кмоля Тэюттина за один день не рассмотрю и лучше пока обустрою себе спальню. Что-то по-быстрому представил и заполз на мягкое ложе, не желая ничего больше слушать о должности судьи.

Не знаю, сколько времени я проспал, но, проснувшись, озадачился временем. Замок уверял, что без меня никого не может накормить. Как часто происходит кормёжка заключённых? Сколько вообще часов в сутках? Элементаль на эту тему мне велел не волноваться и пообещал сделать так, как для меня привычно. Если в моём мире в сутках двадцать четыре часа, то и здесь столько же будет.

Завтрак, обед и ужин для заключённых мы разбили по времени. Меня элементаль обязался будить за полчаса до общего завтрака — в восемь условного утра. В девять ровно я буду приходить «на работу» в кабинет. Помня о болезненных ощущениях, я поменял кресло в кабинете. На тех колёсиках убиться можно.

Позже устроил преобразования и в спальне. Элементаль мог воплощать и делать что угодно. Так что у меня появились окно, солнечный свет и деревья снаружи. На пол я ковёр кинул и продолжил менять пространство под себя. Забыл, что туалет не менее важное место. Мне даже показалось, что элементаль мурлыкает от удовольствия, оформляя по моим представлениям и памяти ванную комнату.

В этот день я продолжал расширять свои апартаменты. Выяснил, что зря тащил с собой столько всего. Элементаль одинаково легко воплощал любые предметы и вещи. Затык случался, когда он откапывал в моей памяти что-то наподобие телевизора или того же ноутбука. Вот тут замковая сущность испытывала растерянность и очень огорчалась тому, что я не знал принципа работы электроники.

Следующий день начался чётко по распорядку. Подъём в восемь утра, далее заказ завтрака для заключённых и для меня. Оказывается, судье необязательно питаться в том месте. Для себя я оформил маленькую столовую. Мне захотелось омлет и тосты, то же самое получили заключённые. Напитки сделал на выбор. Для себя чёрный кофе. Народу чай, кофе и кофе с молоком.

Думаете, почему я этих заключённых баловать начал? Это элементаль сообщил, что вообще-то треть из них в результате окажется невиновными. А пока я их не отсортировал, то чувствовал, что не имею морального права измываться над людьми. Замок их жуткими чудовищами по камерам разгоняет. Эти же звери по ночам во снах терзают заключённых.

— Я и на сны могу влиять? — уточнил у элементаля.

— Конечно, — радостно поведала сущность.

— Сны тоже меняем, — категорично заявил я. — Будет бескрайнее море, полный штиль и одинокий песчаный остров с пальмой. Солнце, но так, чтобы двигаясь за тенью пальмы, можно было от него укрыться.

— И всё? — переспросил элементаль. — Или из воды полезут морские твари, будут откусывать пятки и хрустеть костями?

— Не нужно кровожадных сцен, — оборвал я элементаля и невольно передёрнул плечами, представив те страсти, что он озвучил. — Пытка одиночеством не менее сильная. Иногда можешь показывать на горизонте парус, который будет уплывать вдаль.

— Разве что пытка одиночеством… — явно усомнился в сюжете снов элементаль. Дальше обсуждать эту тему я не стал. У меня по плану были личные пытки судейским венцом.

В этот день, судя по напольным часам, я умудрился просидеть в венце почти полтора часа. Под конец мне стало плохо, и не только по причине головной боли. Этот Кмоль Тэюттин был ещё тем мерзавцев. Издевательства над крестьянами его владений, сцены изнасилования и прочие неприятные вещи, которые вытворял маг, мне пришлось просматривать, так сказать, в режиме реального времени.

Мне бы и этих сцен хватило, но замок настаивал, чтобы я ещё посмотрел тот материал, что он собрал. Последующие два дня я терпел, сжав зубы. Несколько раз с трудом сдерживал рвоту, наблюдая те свидетельства, которые «заботливый» замок отобрал. В виновности мага сомнений не имелось, но приговор должен быть продуманным и верным.

Элементаль предложил на выбор варианты. И в них быстрая смерть мага не была единственным решением. Я мог выбрать пожизненное заключение, подарив сны, где мага самого будут жестоко терзать и насиловать. Слушая то, что предлагал элементаль, я понимал, что не готов к такому. Возможно, пройдёт лет сто, и я стану циничнее. Пока же для меня проще объявить смертный приговор, чем думать о том, что я несильно отличаюсь от этого садиста.

— Приговор вынесен? — уточнил у меня элементаль.

— Да, — подтвердил я. — Смягчающих обстоятельств нет.

— Извольте облачиться в парадную мантию, судья, — попросил элементаль, услужливо распахнув дверь, где