С. Б. Гилфорд Страх

^{Рис. Валерия БОЧКОВА}

Полю Сантину везло. Маленькие городишки благоденствовали, дела у врачей и аптекарей шли хорошо, вот и ему, торговцу лекарствами, сегодня удалось заключить несколько выгодных сделок. Скоро полночь, позади долгий день. Хорошо бы поспеть домой до двенадцати.

Сантин быстро ехал по проселочной дороге. Он устал и хотел спать, но с полчаса еще придется потерпеть. Нельзя позволить себе расслабиться. Машина послушна ему. Как и его собственное тело.

Дорога была пуста. Он потому и свернул на проселок, что движения по нему почти нет. Так было и в этот раз. И вдруг впереди, на пустой дороге, он увидел машину.

Впереди на повороте, в полукилометре отсюда, фары описали дугу. Огни горели фантастически ярко, и водитель словно бы не спешил переключиться на ближний свет. Чтоб его! Вот ведь наглец! Сантин пригасил яркость фар, но ответной учтивости не последовало. Чертыхнулся про себя и снова с мстительным чувством включил фары на полную мощность. Страха он не испытывал.

Мелькнула мысль: встречная машина на большой скорости мчится прямо на него. Пожалуй, чересчур быстро для такой дороги. Сантин машинально снял ногу с акселератора и сосредоточил внимание на своей половине, старательно уводя взгляд от летящих навстречу и бьющих в глаза огней.

До него не сразу дошло, что машина прет прямо посередине. Что делать? Катить ли дальше и сигналить, может, водитель опомнится наконец и свернет в сторону? Или съехать на обочину и утопить машину в песке, в гальке, в грязи? Решать надо немедленно.

Нахал, как видно, отстраняться не намерен, значит, сворачивать ему, Сантину. Он выкрутил руль. Поздно. Удар пришелся слева на заднее колесо и крыло. Машину занесло, развернуло задом и швырнуло в канаву на обочину. Потом крен набок, невесомость, машину кувырнуло, и она, подпрыгнув, извергла его из своих недр.

Он не слышал и не видел, как она разбилась. Его сознание сосредоточилось на одном: вот сейчас его тело ударится о насыпь. Она оказалась потверже самой твердой стены. В жалком подобии горного обвала, вместе с песком и грязью, он соскользнул вниз. Потом лежал неподвижно, и мир вокруг был недвижен и тих.

В первое мгновение Сантин не почувствовал боли. Он был в шоковом состоянии. Но живой. И в сознании. Словно издалека пришла смутная мысль, что он сильно расшибся и истекает кровью.

Больше нет ослепительного света фар. Он лежит на спине. Вокруг густая трава и какие-то кусты. Над　ним — звезды и сияющий лик луны. Небо как будто приблизилось и накрыло его. Этот оптический обман, возможно, и уверил его поначалу в том, что он умирает.

В ту минуту он даже не рассердился. Помнить помнил, что перед аварией водитель встречной машины вывел его из себя, но сейчас это стало неважно и отступило прочь. Снова мелькнула мысль о смерти. Умирающему ни до кого нет дела. Есть он и все остальные. Они — сами по себе, он — сам по себе.

Послышались голоса. Контакт с миром возобновился. В той машине тоже были люди. Сантин думал о них спокойно, без возмущения, без сочувствия. Он весь ушел в слух.

— Здесь его нет.

Мужчина. Голос молодой, наверное, совсем еще мальчик.

Значит, им тоже досталось. Должно быть, заглох мотор. Хотя не исключено, что у них все в порядке и остановились они только ради него. Так или иначе сейчас они возвратились к месту аварии и пытаются его разыскать.

Хотят оказать помощь? Первым его побуждением было подозвать к себе, подсказать, где он лежит. Кто бы ни были эти люди, пусть они показали себя не с лучшей стороны, но сейчас ими движет милосердие, они хотят ему помочь. И тут первое импульсивное движение уступило место новому, тяжелому чувству. А так ли это на самом деле? Сантина вдруг обуял страх. Почему? Он и сам не знал. Жертве аварии все и всегда готовы прийти на помощь. Разве не так?!

— Видно, его выбросило из машины, — отозвался девичий голос.

Ага, струсили!

— Да, наверное. Что нам теперь делать?

Тот же мужской голос. Значит, их только двое.

— Надо его найти, — сказала девушка.

— Зачем? — не сразу прозвучал вопрос.

Девушка тоже не спешила отвечать.

— Разве ты не хочешь узнать, что случилось с ним… или с нею?

— Не знаю, — мужской голос дрогнул. — Не знаю…

— По-моему, нам надо осмотреть все вокруг и найти его.

— Ладно… Но уже темно.

— У тебя, кажется, был фонарик. Где он?

Послышались шаги. Это юноша пошел за фонариком. И снова тишина.

В холодном поту, дрожа от страха, Сантин ждал, что будет дальше. Ему не понравился звук их голосов.　Такие не умеют принимать близко к сердцу чужие несчастья. Хоть умри, помощи от них не дождешься.

А ведь он умирает. Сантин это твердо знал. Боль нахлынула и больше не отпускала. Разбиты лицо, грудь, переломы в обеих ногах. И еще болело внутри, там, куда может добраться только врач. Боль проникла в самые сокровенные глубины его тела, и потому он не сомневался, что вот-вот умрет.

Значит, теперь уже все безразлично? И не важно, что с фонарем отыскать его проще простого.

— Ну, наконец-то! Работает! — прозвучал голос юноши. — Где будем искать?

— В канаве, на обочине.

Шарканье шагов, галька, сыплющаяся из-под ног, треск сломанных веток, шелест травы. Потом мигающий свет, шарящий по земле. Ближе, ближе. Того и гляди его найдут. Можно еще ускорить встречу с ними, скажем, окликнуть их. Но он молчал. И ждал.

— Эй!

Свет упал на лицо. Он не мог ни двинуться с места, ни отвернуть голову. Шаги торопливо приближались. И вот они уже здесь. Два силуэта, склонившись на ним, чернели на фоне неба. И свет, резкий свет в глаза. Сантин мигнул, но они, казалось, не понимали, что свет беспокоит его.

— Он жив. — Это сказала девушка. — Глаза открыты.

— Правильно.

— Ага, вижу…

— Но разбился. — Она опустилась на колени рядом с ним, защитив от света фонарика. И на том спасибо. В свете луны видно ее лицо.

Молоденькая, почти девочка, лет шестнадцать, не больше. И очень хорошенькая, волосы темные, кожа бледная, может быть, даже слишком, ярко накрашенные губы резко выделяются на бледном лице. А глаза — пустые. Может, она в шоке. Но ее взгляд небрежно скользнул по его изуродованному телу, и на лице не отразилось ни жалости, ни сочувствия.

— Вы искалечены? Сильно? — Это вопрос к нему.

— Да… — Оказывается, он еще может, не слишком напрягаясь, говорить.

— Что у вас болит?

— Все тело. И больше всего внутри.

Девушка задумалась над тем, что он сказал. Следующий вопрос показался ему расчетливым и холодным.

— Как вы считаете, если мы поможем, вам удастся